Прохор отставил лыжу и недобро посмотрел на собеседника.
Расстегнул свой тулуп, стал тыкать кожаной портупеей.
– Смотри! Револьвер с зарядами! Отстреляется барин, случись
чего!
– И от медведя? – тут же оживился инвалид. – Или же убежит? На
лыжах своих сказочных. Запорхает по воздуху. Только от медведя не
убежать. Не слыхал я про такое. Бить его надо рогатиной. Может и
гаубица не помочь. Револьвер точно не поможет.
На заднем дворе закукарекал петух. Глухо и нерадостно. В
последний раз.
– Да откуда тут медведи зимой! Они же спят.
– Ну, так не все! Вот, окаянный ты! На всё ответ имеешь.
Какой-нибудь, да не спит! А знаешь, кто страшней медведя?
– Кто?! – вскричал дядька. Осерчал старик. Меня же чужой
разговор забавил. Стал делать круговые движения тазом. У инвалида
расширились глаза.
– Росомаха, вестимо кто. Что ж ты не знаешь ничего? Как спрыгнет
с дерева на плечи, так головы и нет. Вот тут гаубица бы подпоручика
и пригодилась. Они пороховые газы чуют за версту. Понимают! Хитрые
твари, и нюх у них очень отменный. Людей на раз едят. А твой барин,
чудной. Звери таких любят.
– Плетей захотел?! – не на шутку рассердился Прохор.
– Да я не со зла! Прости, Господи. Неужто инвалида плетьми?
– За языком следи! Не чудной он, контуженый. На Балканах турок
били, досталось.
– Поди ты…
– Прохор, лыжи! Пробегусь верст десять, вернусь огурчиком.
– Иван Матвеевич! Револьвер ваш! В кобуре пирожки с рыбкой
жирной! В лес далече не заходите! Тут крутитесь! Что б я видел!
Слышали, метель скоро! – Прохор суетился рядом, пока я прикладывал
поудобнее портупею на спину и усмехался.
– Барин! Темнеет здесь быстро! Глазом не моргнете! Да еще и
метель случится может! – подал голос с крыльца инвалид. – Не стойте
под деревьями, берегитесь росомах.
Я махнул им лыжной палкой. Улыбнулся поприветливей, чтоб не
выглядеть в конец контуженным и заскользил вперед.
– Что же вы, Ваня, такой неспортивный у меня, – заливалась
звонким смехом Оленька, пытаясь набрать скорость на коньках.
Нереальная трудность ей никак не удавалась, потому что приходилось
тащить меня под руку. На деревянном помосте весело бухал барабаном
оркестр и злил меня еще больше. Казалось, весь парк смеется надо
мной. Но я не терял лицо и улыбался, хоть и продолжал выглядеть
коровой на льду.
– Да вы, Оленька, не представляете, как вам с кавалером повезло.
Я же в полку по джигитовке* всегда призовые места занимал. Самый,
что ни на есть олимпиец! Почти.