Я мельком глянул в окно. Серый день без солнца. Небо затянуто
свинцовыми тучами. Не очень удачный день для новой жизни, но я был
полон решимости.
– Сейчас пробегусь на лыжах. Потом плотный завтрак. Затем чтение
– приготовь мне журналы на немецком, финском. Фехтование. Обед.
Английский, норвежский – без книг, найди мне достойного
собеседника. Стрельба. Ужин. На ночь французский роман, теплое
молоко с круассанами, письма и вуаля – ранний сон. Завтра дела.
Один день поживу, как человек. Расслаблюсь и отдохну.
– Про молоко я узнавал. Тоже нет. Даже за золото. Про круассаны
на кухне слышали, но предлагают пироги с палтусом или ватрушки с
брусникой. Всё свежее и вкусное. Сам ел и не мог оторваться! Может
быть начнете с завтрака? Каша готова. Бесподобная! Пшено с
брусникой и пироги с палтусом.
Я прислушался к себе и понял, что кашу сейчас организм не
примет. А уж бруснику-то я навсегда запомню! И точно никогда и ни с
чем есть не стану.
– Прогулочный костюм и лыжи, Прохор. Новая жизнь не ждет.
Прохор сокрушенно помотал головой.
Уже во дворе, когда я прыгал, разминаясь и громко ухая, пытаясь
хоть как-то согреться, у дядьки моего с ветераном-инвалидом
состоялся презанятный разговор. Одетые оба в заячьи тулупы, в
натянутые по брови косматые шапки, они как-то сочувственно смотрели
в мою сторону и громко шептались. Инвалид курил козью ножку,
сплёвывая махорку в снег, а Прохор сердито натирал лыжи, готовя их
к пробегу.
– Занятные лыжи, – говорил один.
– Лыжи, как лыжи. Беговые.
– Уж больно узкие. Зачем ломали? Как с таких стрелять-то? Падать
будет!
– Ничего не ломали, с Англии заказывали.
– Господи, чудны дела твои. С Англии! У извергов?! Да вон
лопарей попросите, они первые лыжники, такие вам лыжи сделают – все
завидовать будут. А то уж ваши лыжи смешны больно.
– Не смешные, а беговые.
– От кого бегать?
– Ни от кого, а для чего.
– Ага, – протянул инвалид и затянулся. – А тулуп где? Замерзнет
барин. И куда он в ночь собирается? Метель будет. Обрубок, как
крутит на погоду! Или охота чудная ждет?
– Не замерзнет.
– Замерзнет, – со знанием дела протянул ветеран. – Без тулупа
жизни нет, – и тут же спохватился, – а ружье где?
– Не надо нам ружье!
– Как ни надо! А волки? У подпоручика Хватова дробовик возьми!
Чудно стреляет, словно гаубица! Подпоручик даст! Добрейшей души
человек.