— Пойдем, это надолго, надо выбираться отсюда. Ты точно в
порядке, ничего не ушибла?
— Нет, дядя Андрей, всё хорошо.
Они пошли вдоль состава. Паровоз сошел с рельсов, первые вагоны
почти лежали на боку, возле них суетились люди, помогая выбираться
застрявшим пассажирам.
— Придется задержаться. Настя, стой здесь с вещами, никуда не
отходи. Я пойду помогу.
Андрей вместе с другими пассажирами начали оттаскивать от
вагонов тех, кого доставали из поврежденных вагонов. Раненых
укладывали прямо на траву метрах в десяти от вагонов.
Вдруг стал слышен нарастающий гул и на поезд, быстро
приближаясь, полетел самолет с крестами на крыльях. Все бросились
врассыпную. Из самолета посыпались бомбы, большей частью
разорвавшиеся где-то в стороне, но напоследок, когда бомбардировщик
уже улетел куда-то дальше, с противным воем прямо в накренившийся
вагон влетело черное пятно, после чего вагон вспучило изнутри и
наружу во все стороны полетели какие-то куски.
Андрей бросился к Насте, которая стояла, замерев, там, где он ее
оставил. Сбил с ног, упал сверху. Налет закончился быстро, Андрей
встал, отряхнул с одежды землю. В голове немного шумело, но больше
ничего вроде не беспокоило. Даже одежда не почти не
испачкалась.
Последствия налета были ужасающими. Два вагона были разбиты в
щепки, сейчас они горели, освещая неровным светом пожара все
вокруг. Раненых, которых успели оттащить от вагонов, почти всех
убило попавшими в них осколками и фрагментами вагонов. Недалеко от
себя Андрей увидел лежащего ничком, без движения, мужчину, который
рассказывал про Экибастуз. Грудь его была разворочена, очевидно,
осколком. «Вот уж правда, лучше бы ты в своем Казахстане зимой мерз
в вагончике, да живой» — подумал Андрей и повернулся к Насте. Она
все еще лежала там, где он ее оставил и Андрей поднял её на
ноги.
— Пойдем, Настя, пойдем отсюда. Не надо тебе на это
смотреть.
Железнодорожники отгоняли пассажиров в сторону от поезда,
опасаясь нового налета. Андрей подошел к ним и спросил:
— Мы где сейчас?
— Возле Юрьевца. Тут до Владимира километров десять, не больше.
Ты, сынок, иди в сторону, не мешайся. Не дай бог, сейчас ещё
вернутся, твари, — пожилой железнодорожник, разговаривавший с
Андреем, заплакал, размазывая слезы по лицу грязной рукой, — идите
отсюда.
До Юрьевца добрались за каких-то полчаса. Там им показали дорогу
до Владимира, пообещав, что часа за три они до железнодорожного
вокзала точно дойдут.