Моей дочке Марине
«Я помню первый день...»*
24 августа 1941
Андрей
Что произошло, Андрей так и не понял. Только что он стоял в
Борисоглебском переулке у памятника Цветаевой, а вот он уже стоит
на том же месте, только памятника нет, на улице заметно прохладнее
и что-то вокруг не то. На музее отсутствовала табличка, дом
выглядел гораздо хуже, а окна крест-накрест были заклеены полосками
бумаги. Немного тошнило и кружилась голова.
— Что же ты, сынок, ограбили тебя, что ли, стоишь в одном
исподнем? На пьяницу не похож вроде.
Андрей растерянно посмотрел на спрашивавшую у него женщину:
«Почему в исподнем? — подумал он. — Брюки на месте, футболка тоже.
Дурацкая, правда, но других чистых дома не оказалось, пришлось
надеть эту».
— Что-то случилось? А где всё... — он обвел кругом рукой,
пытаясь понять, как случились такие внезапные перемены в
окружающем.
— Война, сынок, случилась, так то давно уже, третий месяц пошел.
Тревога воздушная была, ночью поспать не дали, так то ночью. А
сейчас — ничего не случилось. — женщина явно говорила о чем-то, для
него по прежнему непонятном, да и головокружение мешало
воспринимать ее слова.
— Я был в музее, вот, здесь, — Андрей показал на здание, — потом
вышел, а памятник пропал...
— Какой музей, сынок, ты головой ударился, что ли? Нету в нашем
доме никакого музея. И памятников тут никогда не было, я давно тут
живу, с двадцать пятого года. Давай-ка я тебя к участковому нашему
сведу, он разберется, а то что-то не то с тобой.
Андрей воспринимал происходящее несколько отстраненно, как будто
это происходило не с ним. Голова шумела, в ушах звенело, слова
женщины про войну и бомбежку прошли мимо его внимания, он почти
безвольно шел за ней, не обращая особого внимания на
окружающее.
Провожатая куда-то завела Андрея, открыв перед ним дверь с
табличкой. Глаз зацепился за фрагменты надписи «НКВД...
уполномоч... милиции...». Женщина провела его по коридору,
постучала в дверь, оттуда донеслось «Входите» и завела Андрея в
комнату.
Прямо напротив двери со стены на входящего смотрел портрет
Сталина. Андрей на мгновение остановился, глядя на портрет, но
женщина потянула его за руку:
— Проходи, не стой, — и тут же, не останавливаясь, обратилась к
сидевшему под портретом милиционеру в темно-синем кителе:
— Вот, значит, товарищ сержант, на улице стоял, возле нашего
дома, в исподней рубахе, говорит чудное что-то, музей и памятник
искал какой-то.
