- Марина Ивановна, я к Вам.
Вдохнул еще раз глубоко и, прерываясь от одышки,
продолжил:
- Не надо… этого делать, Марина… Ивановна…
пожалуйста…
- О чем Вы? Вы кто такой?
- Простите, не представился. Меня зовут Андрей. Я к Вам из
Москвы ехал.
- Зачем же?
- Марина Ивановна, сколько записок Вы уже написали? Все
три, да? Это ремень, которым Борис Леонидович Вам чемодан
завязывал?
- Откуда… Вы знаете?
Андрей, прикрыв глаза, мгновение подождал, вспоминая и
начал читать наизусть заученные записки:
- Мурлыга! Прости меня но дальше было бы хуже. Я тяжело
больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми что я больше не
могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до
последней минуты и объясни, что попала в тупик.
Марина стояла, онемевшая — она только что сама писала это,
никто не мог этого видеть, а этот мужчина будто читает с
листа:
- Следующая, наверное, Асееву, в которой Вы просите взять
Мура к себе. Сейчас, она большая, надо точно
вспомнить...
- Подождите же! Прекратите!
- Еще третья записка, подождите, сейчас, она для
эвакуированных...
- Да прекратите же! Откуда Вы это знаете?
- Марина Ивановна, я родился в тысяча девятьсот
восьмидесятом году и я много еще чего знаю — о Вас, о Муре, Але,
Сергее Яковлевиче, Анастасии Ивановне и о многих других.
- Но это… невозможно, - Марина уронила черный пояс и пошла к
стулу. - Не могу долго стоять, ноги болят.
В открытую дверь послышался голос Насти, кричавшей с улицы:
- Дядя Андрей, ты здесь?
- Здесь, Настя, здесь. Заходи, только дверь закрой за собой.
Настя вошла и стала у двери.
- Здравствуйте. Значит, ты успел, дядя Андрей?
- Успел, Настенька. Знакомьтесь, это Марина
Ивановна, а это Настя Трухачева.
- Трухачева… Настя..., - прошептала Марина и, закрыв глазами
лицо, заплакала.
- Чего она, дядя Андрей?
- Тебя зовут так же, как и её сестру, которую она уже давно не
видела.
- Марина Ивановна, Вы простите, нам бы умыться, мы с дороги.
- Да-да, конечно, вон там, - Марина показала умывальник.
- Марина Ивановна, я готов ответить на Ваши вопросы. Не на все,
возможно, но на многие. Настя не знает еще про меня, поэтому для
нее и для Вас повторяю: меня зовут Андрей Григорьевич Волошин, я
родился двадцать восьмого мая одна тысяча девятьсот восьмидесятого
года, мне сорок лет. Я не знаю, каким образом я оказался в Москве в
августе сорок первого, но я сделал всё, чтобы помешать Вам, Марина
Ивановна, сделать то, что Вы хотели сделать. Вы простите, я до сих
пор не могу поверить, что мне удалось это и я Вас вижу.