Я не могла представить, что кто-то, с
кем я была близка, так гадко со мной поступил. Да и не так их много
было – после того как я начала встречаться со Штефаном, мое общение
ограничивалось им, Эмми и инорой Вернер.
– Почему вы так уверены, что это
кто-то из близких мне людей?
– Вы не заметили, когда к вам залезли
в голову, – пояснил Дитрих. – Я не такой уж специалист в этом
вопросе, но знаю, что для этого вы должны доверять тому, кто вот
так некрасиво вашим доверием воспользовался. Возможно, кто-то из
ваших родственников?
– Я никого из них давно не видела, –
неохотно ответила я. – Последний курс выдался очень напряженным, к
отцу я так и не выбралась, а он сам в Гаэрру не приезжает.
Говорить, что отца я навещала редко,
да и само пребывание в отчем доме всегда было коротким, я не стала.
Главное для Дитриха – что я его не видела, а какие отношения в моей
семье, его не касается.
– Хорошо, поставим вопрос по-другому.
С кем вы постоянно общались в то время?
– С подругой.
– Которая на Театральные курсы
записалась? Нет, она отпадает – будь у нее элементарные навыки
владения ментальной магией, она не стала бы так вульгарно
подслушивать под дверью. Кто еще?
– Инора Вернер, моя наставница.
– У нее уже не спросишь. Еще
кто-то?
Я молчала. Говорить про Штефана не
хотелось. Мне почему-то было неприятно даже думать, что он был в
моей жизни, а уж говорить этому симпатичному молодому инору,
сидящему напротив, – тем более.
– Линда, не поверю, чтобы у вас не
было какой-нибудь сердечной склонности. За такой красивой девушкой
должны ходить толпы поклонников. Хоть десяток припомнить
сможете?
– Ходили, – невольно улыбнулась я. –
А потом Штефан всех распугал.
– Штефан – это?
– Штефан Эггер.
– Маг? Не маг? Где работает? –
деловито спросил Дитрих.
– Маг. В магистрате.
– И как долго вы с ним
встречаетесь?
– Встречались, – поправила я. – С
середины осени и до… трагического происшествия с инорой Вернер.
– Вот как… Инициатор разрыва?
– Разрыва как такового не было, –
пояснила я. – Он перестал приходить. А когда Эмми встретила его с
другой, на ее возмущение заявил, что мы расстались.
– Смотрю, вас это не расстраивает,
Линда.
– Как ни странно, да.
Намного больше меня расстроила
предположение, что Штефан мог быть причастен к ментальному влиянию
на меня. Зачем ему это было нужно? Добиться моей склонности? Но два
месяца назад она уже была. И что тогда было стерто из моей памяти?
Дитрих говорит, что-то неважное, но сейчас я была уверена, что это
что-то – просто жизненно мне необходимо. Ведь не просто так его
стерли?