Три поднятых пальца – три условия. Король скрестил руки на груди.
– С другой стороны, если тебе удастся каким-то образом вернуться в Лондон и вернуть Секстона в целости и невредимости, ты заслужишь королевскую признательность. Возможно, даже титул баронета.
Кидд задумался над словами короля гораздо серьезнее. Он оказался между молотом и наковальней: невыполнимая задача – безумная экспедиция, из которой он ли или любой другой человек вряд ли сможет вернуться, – или неизбежная смерть с восходом солнца. А решение он должен был принять, закованный в цепи в самой темной камере самой ужасной тюрьмы Англии.
И он расхохотался.
Грубый лающий смех вырвался из горла, опухшего от тюремной еды, тюремной воды и тюремного воздуха, его ежедневных спутников в течение целого года. Король отступил, поднеся к носу белый платок и будто страшась, что Кидд внезапно сможет разорвать цепи и кинуться на королевскую персону.
– Я принимаю ваше помилование, милорд – выдохнул Кидд, отсмеявшись. – Я никогда не отступаю перед вызовами судьбы.
Кидд неспешно шел вниз по Салисбери Корт, направляясь на встречу к Йелю, лавочнику, который должен был обеспечить его съестным, водой и снастями. Пять недель провел он вне тюремных стен, но все еще не мог привыкнуть идти просто так, без цепей, не натыкаясь на стену через каждые десять шагов, вдыхать чистый воздух, без примеси запахов нечистот тысячи заключенных.
Компанию ему составлял Секстон, тот самый натуралист. Тощий светлоглазый мужчина двадцати восьми лет – вдвое младше Кидда – мало того, что он был членом Королевского научного общества и читал лекции в Грешем-колледж, но к тому же изобрел новый метод проецирования сферической поверхности Земли на плоскость карты. Ко всему прочему он обнаружил два новых вида жуков, а его теории относительно межпланетного судостроения и навигации были, вероятно, очень высоко оценены лучшими умами его поколения.
Но при всем своем уме практичности у него было, как у голубя.
Кидд, хоть и набрался сил, все еще не мог обойтись без трости. Но даже ползком он, верно, двигался бы куда быстрее Секстона, который то и дело останавливался, чтобы поболтать с незнакомцами, с любопытством вглядеться в необычную каменную кладку и нацарапать какие-то заметки в маленьком блокноте. Этот человек был совсем как сорока: он кидался к блестящим предметам и шарахался из стороны в сторону, вспугнутый неизвестно чем.