И когда я шла на поправку, то всегда думала, что просто обязана
выжить, хотя бы назло «добрым людям». Каждый раз, выходя на улицу с
братом, я старалась не уступать остальным ребятам ни в чем. Может
быть, даже занятия с Орэном где-то в глубине души я воспринимала,
как очередное испытание. Я верила, что чем строже буду к себе
относиться, тем сильнее стану.
Размышляя обо всем этом, я не заметила, как дверь старой избы
отворилась и ко мне подошел Ким.
— Идем, — коротко сказал он.
Недовольно открыв глаза и сощурившись от яркого солнца, я
посмотрела на брата.
— Куда?
— Домой, — недовольно буркнул брат.
— Зачем? — все еще не понимая, чего он хочет, спросила я.
— Учитель сказал, — громко вздохнул Ким.
— Ну, теперь ты доволен? — уперев руки в бока, как это делала
мама, поинтересовалась я.
— Нет. Идем, — повторил Ким.
— Ну идем, — закусив губу, согласилась я.
И что теперь делать? Как все исправить? Вечно влезет, а я потом
расхлебывай. Легко соскочив с облюбованного мною пня, я взяла брата
за руку и пошла в сторону дома. Спрашивать Кима об их разговоре с
учителем сейчас было глупо, скорее всего, накричит на меня, снимая
напряжение, а потом будет дуться полдня. Ругаться настроения не
было. Я чувствовала, как переживает брат. Волна боли, исходящая от
него, ощущалась буквально физически. Ничего, я все исправлю, что бы
он ни натворил. Я успокаивала себя, что нет ничего непоправимого. В
молчании мы добрались до родной избы.
— Пойдем домой, я не хочу сегодня больше гулять, — как-то
потерянно проговорил брат.
На мгновение мне показалось, что его карие глаза заблестели на
солнце, будто наполняясь слезами. Но ведь Ким не плачет,
никогда!
— Конечно, — почти шепотом сказала я и провела рукой по его
темно-каштановым кудряшкам.
Между нами будто плотина прорвалась. Ким порывисто прижал меня к
себе и зашептал на ухо:
— Я хочу, чтобы ты знала, Марами: я не жалею, что поговорил с
Орэном. Не жалею и о том, что теперь наши занятия, скорее всего,
окончены. Все это глупости, лишь мои детские мечты. Главное для
меня — это ты.
Ком подступил к горлу, стало больно дышать.
— И ты, Энаким, знай, — зашептала я в ответ, — для меня главное
— это ты. А твои мечты не глупости, они — наша надежда на будущее.
Что бы сегодня не произошло, я все исправлю, ты же знаешь, — на
мгновение я вырвалась из объятий брата и посмотрела в его черные
глаза. Ким коротко кивнул, взял меня за руку и повел в дом.