– Если Тол’чак вынужден отправиться в Гал’готу, – устало отвечала Элена, – то я хочу помочь ему всем, чем смогу. Ты видел скорпиона в камне? Это явное указание на то, что в конце пути Тол’чака ждет мантикора.
– А что ты хочешь найти здесь, в подземельях?
– Надеюсь, что союзников… – вздохнула ведьма.
Стражник остановился перед тяжелой, окованной железом дверью и несколько раз бухнул кулаком в дубовую доску.
– Открывай, Джост!
В ответ послышалось ворчание, заскрипели старые, заржавевшие засовы. Под жалобный визг несмазанных петель дверь отворилась, и на пороге появился голый по пояс мужчина. В одной руке он держал высоко поднятый фонарь, в другой – сжимал толстую палицу из мореного дуба. Это был страж темницы. Его единственный здоровый глаз расширился при виде гостей. Вторая половина его лица представляла собой сплетение застарелых рубцов и шрамов.
– Это – Джост, – пояснил стражник, провожавший их до двери, – дальше поведет он. Но шуток и прибауток от старого ворчуна не дождетесь. – Он хихикнул. – Джосту отрезали язык, когда он сам был здесь в плену у Темного Властелина.
Услышав слова стражника, Джост поклонился Элене, слегка отвернув лицо от света. Это движение напомнило девушке Джастона, изуродованного жителя болот, также скрывавшего шрамы от солнца и яркого огня. Сердце ее наполнилось жалостью. Как много достойных людей было изувечено по злой воле владыки Гал’готы.
Шагнув в сторону, Джост пропустил вперед Эр’рила. Элена осторожно пошла следом.
За дверью открывался настолько узкий проход, что им пришлось идти гуськом. Единственным источником света оставался фонарь стража. Тишина позволяла ощутить едва заметное дуновение сквозняка в подземельях замка. Воздух был пропитан сыростью с легкой примесью морской соли. Стены коридора являли собой то каменные блоки, то грубо обтесанные скалы.
Наконец впереди забрезжил тусклый огонь – караулка перед темницами. Джост вошел в тесную комнатушку первым и снял с крюка железное кольцо с прицепленными к нему ключами.
Элена огляделась. У одной стены жарко пылал небольшой очаг, камни вокруг которого покрывала густая жирная копоть, накопившаяся за долгие века. У дальней стены стояли четыре кровати, но на трех тонкие тюфяки были скатаны, а каркас покрыт пылью.
Джост жил здесь в одиночку, сообразила Элена.