– Ни в коем случае не снимайте его. Этот талисман отпугивает зло.
– Мне много кого хотелось бы отпугнуть.
– Например, Ари Шамрона?
Габриелю стоило некоторых усилий скрыть удивление.
– Откуда вы о нем знаете? – спросил он у Келлера.
– Мы с ним пересекались, когда я приезжал на стажировку в Израиль. – Сказав это, Келлер поспешил добавить: – И потом, какой шпион не слыхал про Ари Шамрона? К тому же все знают, кого он хотел поставить начальником Конторы вместо Узи Навота.
– Не стоит верить всему, что пишут в газетах, Келлер.
– У меня свои хорошие источники. Они сообщают, что вы отвергли предложение Шамрона.
– Вы, наверное, не поверите, – произнес Габриель, устало глядя в заливаемое дождем лобовое стекло, – но я не в настроении пускаться в долгие воспоминания заодно с вами.
– Я просто помогаю скоротать время.
– Возможно, нам стоит насладиться уютной тишиной?
– Снова острите?
– Были бы евреем, поняли бы.
– Ну, я, в принципе, еврей.
– Вам кто больше нравится, Пуччини или Вагнер?
– Конечно, Вагнер.
– Тогда какой из вас еврей?
Келлер прикурил от спички. Вместе с порывом ветра лобовое стекло захлестнула новая волна дождевой воды, мешая разглядеть бухту. Желая проветрить салон, Габриель приспустил стекло со своей стороны.
– Похоже, вы правы, – сказал он. – Нам стоит снять номер в отеле.
– Думаю, обойдемся.
– Почему же?
Келлер включил «дворники» и указал вперед.
– Марсель Лакруа идет прямо к нам.
***
Лакруа был одет в спортивный костюм и ядовито-зеленые кроссовки; на плече у него висела сумка «Пума». Похоже, Лакруа большую часть дня проторчал в спортзале. Не то чтобы контрабандист в этом нуждался: ростом он был шести с лишним футов и весил фунтов под двести. Черные волосы зализал, убрав в короткий хвост; в обоих ушах у него поблескивали сережки-гвозди, на шее виднелась татуировка в виде китайских иероглифов – знак того, что он занимается восточными единоборствами. Лакруа постоянно стрелял по сторонам глазами, однако не заметил двоих в побитом «рено» с запотевшими окнами. Габриель тяжело вздохнул: Лакруа окажется достойным противником, особенно в тесных коридорах «Лунного танца». Кто бы что ни говорил, а размер имеет значение.
– Что, не пошутите? – спросил Келлер.
– Как раз придумывал остроту.
– Может, позволите мне разобраться?
– Да нет, не надо.
– Отчего же?