– Я знаю, ты тяжело трудился. Но целого года должно быть…
– Зельда. – Он повернулся ко мне. В его глазах решимость смешалась со страхом. – Я подошел так близко. До всего, чего хотел в этой жизни, рукой подать. – Он протянул руку, будто все его мечты и правда покачивались перед ним, словно яблоко на ветке. – Мой отец был неудачником, – продолжал он, выбираясь из постели и натягивая белье. – Когда он потерял работу в Баффало, нам пришлось переехать в Сент-Пол, и на плаву нас поддерживало только милосердие маминых родственников. Мы жили в роскошном особняке, делали вид, что обеспечены не хуже богатых соседей, но все это было фарсом. – Скотт налил нам обоим выпить и протянул мне мой стакан. – Я не могу остановиться в шаге от успеха. Не могу подобраться так близко к жизни, за которой наблюдал в окно, как девочка со спичками, и позволить ей растаять, как мираж. Когда вернусь в Нью-Йорк, посмотрю, какие есть способы, и мы решим этот вопрос. Ты ведь понимаешь, да?
– Наверное.
Лекарство пришло неделю спустя, завернутое в бумажный пакетик и вложенное в конверт. Маленькие, бледно-желтые таблетки казались безобидными, словно аспирин. Как просто было бы проглотить их и больше не думать об этом – к тому времени, когда действие проявится, уже поздно будет о чем-то спохватываться, останется только жалеть. Секунду я подержала их на ладони, а затем ссыпала обратно в пакетик, спрятала под матрас и спустилась на первый этаж.
Во внутреннем дворике я пролистала несколько нотных тетрадей, отказалась от джазовой мелодии, над которой работала, от любимых песенок моего отца, таких, как «Дикси» и «В бой», которые часто играла, когда хотела привлечь его внимание и заставить улыбнуться. Затем мой взгляд упал на «Танец часов». Я поставила ноты на пюпитр и начала играть.
Как все было просто в тот вечер, когда я танцевала под эту музыку… Как легко… Не было ничего, кроме смеха и чар обаятельного офицера в новенькой парадной форме. Теперь все спуталось в клубок надежд, обстоятельств и переплетений двух судеб.
«Счастье Скотта – мое счастье, – подумала я. – Отныне и вовеки веков, аминь».
Но… Если я приму таблетки, если прерву беременность просто потому, что так удобнее, разве мы не признаем, что наши отношения – это грязно и неправильно? И что я ничем не лучше шлюхи?