Надя наклонила голову и смерила его взглядом, говорившим, что она прекрасно все понимает.
– Я не могу. Я просто нашел его. И хочу его вернуть.
– Тому, кто его избил и бросил умирать?
– Нет-нет, тем, кто обязан этим заниматься.
– Значит, в службу спасения животных, – сказала она. – Они дадут владельцу семь дней на то, чтобы забрать собаку, а потом…
– Тому, кто его избил? Ему дадут второй шанс?
Надя слегка нахмурилась и кивнула.
– Если он не заберет собаку… – она подняла собачье ухо и внимательно осмотрела, – есть вероятность, что малыш отправится в приемную семью. Но это непросто. Подыскать им дом. Питбулям то есть. – Она поглядела на Боба. – Чаще всего их усыпляют.
Горечь ее слов как волной накрыла Боба, и ему стало мучительно стыдно. Сам того не желая, он причинил боль. И боли в мире стало еще больше. Он не оправдал доверия девушки.
– Я… – начал он. – Просто…
Надя рассеянно подняла на него взгляд:
– Что-что?
Боб поглядел на щенка. Глаза у того были сонные, намаялся за день в мусорном баке, это после экзекуции-то! Но дрожать он перестал.
– Ты могла бы взять его себе, – сказал Боб. – Ты же сама сказала, что работала с собаками. Ты же…
Надя решительно покачала головой:
– Я и о себе позаботиться не в состоянии. – Она снова помотала головой. – К тому же я все время на работе. График безумный. Непредсказуемый.
– Может быть, дашь мне время хотя бы до утра воскресенья?
Боб сам не знал, как эти слова сорвались у него с языка, он вроде бы ничего такого и в мыслях не держал.
Девушка испытующе посмотрела на него:
– Это не пустые слова? Тебе лучше сдержать обещание: если ты не заберешь щенка в воскресенье до полудня, он снова окажется на улице.
– Значит, до воскресенья. – Боб проговорил эти слова с твердой уверенностью, и он не кривил душой. – В воскресенье – железно.
– Правда?
– Правда. – Бобу казалось, он сошел с ума. Он казался себе легким, как облатка. – Правда.
Глава вторая
Бесконечность
Еще до рождения Боба церковь Святого Доминика перестала собирать на утреннюю мессу по будням толпу прихожан. Однако теперь их и без того скудное число таяло с каждым месяцем.
На следующее утро после того, как Боб нашел щенка, он сидел в десятом ряду и в тишине слышал шорох рясы отца Ригана, метущей подолом по мраморному полу алтаря. В то утро – угрюмое, как никогда, с черной наледью под ногами и таким холодным, пронизывающим ветром, что его, кажется, можно было увидеть, – в церкви были только Боб, вдова Малоун, Тереза Коу, некогда директор школы при церкви Святого Доминика, старик Уильямс и коп-пуэрториканец, фамилия которого – Боб в этом почти не сомневался – была Торрес.