– Первый раз.
– Да-да, – охотно подтвердил Альберт,
поспешно приглаживая перепутавшиеся кудри. Золотистые завитки
вылезли из-под ослабших заколок и торчали в разные стороны. Герман
твердо встретил пытливый взгляд Вальтера, в котором явно читалось
сомнение. Возник секундный соблазн снять свою хлипкую защиту и
показать ему все, что творилось в голове, однако Герман напротив
только ее усилил, выжимая из блокатора всю мощь. Он не был уверен,
что может довериться этому человеку, как и любому другому. Не
тогда, когда дело касалось единственного друга.
– Ладно, – Гротт кивнул. –
Молодцы.
Альберта пришлось буквально тащить на
себе прочь от тренировочной площадки, чтобы тот снова не попытался
сцапать понравившуюся шпагу. Желание заполучить ее окутывало Берта
густым удушающим облаком, от которого почти что слезились глаза.
Герман узнал этот клинок, сложно было не сделать этого после того,
как Берт налетел на нее голодным коршуном. Любимая шпага, он
таскался с ней повсюду с пятнадцати лет, даже имя ей дал, правда,
его-то уж Герман вспомнить не смог. Или это было не совсем имя?
– Я ее хочу, – упрямо повторил Берт,
плетясь за другом к зданию казармы. Герман знал и этот тон, не
предвещающий ничего хорошего. Теперь Альберт в лепешку расшибется,
но придумает способ исполнить свой каприз. Сколько раз это уже
повторялось…
– Забудь, – велел он строго. – Носить
реальное оружие в стенах училища запрещено. Уясни это, а лучше
запиши где-нибудь.
Хотелось добавить про дырявую память,
но Герман сдержался. На пути им встретился чудом отставший от
приятеля Вуди. Встретив взгляд Германа, он попятился, споткнулся о
бордюрную насыпь дорожки и едва не упал.
– Не смотри на меня! – взвизгнул
Вуди, театрально прикрывая пухлощекое лицо руками, но тот и не
собирался терять времени. Протащив Берта мимо, он вместе с ним
скрылся в темном зеве общажной проходной.
– Герман! – Альберт все-таки вырвался
и, умильно хлопая глазами, завел свою песню на другой лад. – Мне
так понравилось с тобой драться. Даже и не знал, что так умею.
Представляешь? Это все из-за той красавицы. Если бы я мог
прикоснуться к ней хоть раз, может, вспомнил бы что-нибудь о своей
прошлой жизни. Как думаешь?
Герман обреченно вздохнул. К
страстному желанию добавился тонкий флер торжества. Берт что-то
задумал и уже начал претворять свой “гениальный план” в жизнь. Что
ж, сейчас лучше подыграть ему, чем спорить и взывать к голосу
разума, который, как известно, у Альберта имел ограниченный радиус
действия.