– Идем, Ситри. И если этот грубый
торгаш будет требовать денег, можешь показать ему меч.
Калькбреннер любовно погладила ножны
и закинула их за спину.
– Да, хо… Стефания.
Территория училища оказалась обнесена
оградой, такой непрочной на вид, что Стефания едва справилась с
порывом прикоснуться к тонким металлическим прутьям. Из города
пришлось немало пройти пешком, чтобы сэкономить на транспорте, и
теперь ей очень хотелось поскорее со всем покончить. Но разум
подсказывал, что самое охраняемое и закрытое учебное заведение
Визании едва ли полагалось только на острые навершия кованого
частокола. До инициации Стефания не могла разглядеть, сколько слоев
магии окутывает это место, но догадывалась, что как минимум одно
касание к ним поставит на уши все УВМД, как максимум – добравшись
до КПП, охрана обнаружит возле ворот кучку пепла. Прикинув в голове
все возможные варианты, Стефания вычленила в рисунке,
складывающемся из переплетений чугунных роз, стилизованный
отпечаток человеческой ладони и уверенно положила на нее свою.
Ситри испуганно дернулась, но ничего страшного не произошло. Ворота
бесшумно распахнулись, и перед девушками открылась выложенная
мозаичной плиткой дорожка.
Ненавязчивое подначивание Берта очень
скоро превратилось для Германа в фоновый шум, который легко
игнорировать. Он схватил с полки первую попавшуюся книгу и
завалился на кровать, планируя посвятить час свободного времени
чтению, однако у Альберта имелись другие предложения.
– Пойдем прогуляемся, – он сел рядом,
в ногах, снова ударившись о верхнюю полку, и сдавленно ойкнул.
Герман всякий раз не оставлял надежды, что очередной удар вправит
ему память на место. Увы, снова не повезло. – Я тебе кое-что
покажу. Это сюрприз.
От ровного жужжания Берт перешел к
целенаправленному приставанию, из чего Герман сделал вывод, что
шансов отказаться у него нет. С некоторыми людьми проще
соглашаться, да и спокойнее как-то.
– Ура! – Альберт вскочил, чудом
избежав повторного столкновения с полкой. – Пойдем тогда скорее,
это будет интересно.
Поведение Берта напрягало. Он и
раньше вел себя как избалованный ребенок, но сейчас кто-то изрядно
покопался в его мозгах, окончательно вывернув их наизнанку. Герману
начинало казаться, что лучше не искать подходящего момента, а
вывалить всю правду, что он о нем знал – пусть сам с этим
разбирается.