– Теперь мы один на один, – Герман
опасно прищурился. – И я не знаю дуэльного кодекса. Я же
деревенщина.
Активировал кольцо на полную защиту и
без предупреждения ударил Ролана кулаком в лицо. Не ожидая ничего
подобного, он прижал ладонь к разбитому носу – сквозь пальцы
потекла кровь. Герман не мог больше чувствовать его эмоции, но для
этого уже не нужно быть эмпатом. Ответный удар он блокировал,
проведя подсечку, потом не слишком честно пнул под колени. Замер на
секунду, наблюдая, как обескураженный противник корчится от боли, и
завершил скоротечную драку, повалив Ролана на спину.
Возвышаясь над ним, Герман чувствовал
лишь каплю удовлетворения. В остальном же его мысли были сумрачны и
черны.
– Хватит, перестань, пожалуйста, –
Берт тронул его за плечо, и тот словно очнулся. – Он уже получил
свое.
Герман не хотел знать, что сейчас
чувствует Ролан. Такие, как он, не испытывали раскаяния, и Герман
почти наверняка знал, насколько густа сейчас дымка злобы и обиды.
Но все же пересилил себя и вытащил из кармана тщательно отглаженный
носовой платок.
– Утри кровь, – и бросил его
поверженному врагу. – Форму перепачкаешь.
Хмурясь, Ролан приложил платок к
разбитому носу и с трудом поднялся. Хотел что-то сказать, но Герман
оборвал его на вдохе.
– Мне все равно, что ты не признал
своего поражения в прошлый раз и не хочешь признавать сейчас. И мне
безразлична причина, по которой ты таишь на меня злобу. Но я не
собираюсь терпеть нападок на моих друзей.
И он смерил Ролана тяжелым холодным
взглядом. Тот смял окровавленный платок и швырнул под ноги.
– Ты и правда чудовище.
– Ты просто никогда не встречал
настоящих чудовищ, – слова унеслись Ролану в спину – парень не стал
дожидаться новой отповеди и предпочел сбежать. Альберт, молча
наблюдавший за последней сценой, поднял с земли деревянные
мечи.
– Прости, я не думал, что может так
получиться, – он неловко переступил с ноги на ногу. Странно, но его
искреннее раскаяние и вина пробивались даже сквозь работающий на
всю катушку блокатор. – Давай вернемся?
Блокирующая магия кольца, при всей
своей мощи, буквально выпила из Германа последние силы. Он не мог
понять, что произошло, зачем он позволил себе ввязаться в эту
нелепую потасовку, и как потом оправдываться, если Ролан осмелится
донести о случившемся.