– Перестань, – проворчал он. – Ты как
ребенок.
Альберта это не сильно волновало, он
вовсю примерялся к оружию, вполголоса нахваливая его возможности, и
даже не замечал, что говорил вещи, которые ему нынешнему не должны
быть знакомы.
– Ой, смотри, – он вдруг замер,
поднося клинок к лицу. – Тут что-то… Буквы?
Герман подошел к нему, и в тот же миг
почувствовал, как по коридору к ним кто-то приближается. Довольно
возмущенно приближается, насколько эмпатия Германа позволяла
определить.
– Дзюн… – он повернулся предупредить
ее, но она и без него что-то поняла. Наклонила голову, точно
прислушиваясь, и перетекла к двери, которая без промедления
открылась. Черная смазанная тень промелькнула и скрылась в
коридоре, чудесным образом разминувшись с Вальтером Гроттом. Герман
только и успел, что открыть рот.
Учитель окинул помещение ледяным
взглядом поверх очков и угрожающе заложил руки за спину.
– Объяснитесь, пожалуйста, –
вкрадчиво велел он, и Альберт, бросив шпагу, зажал руками уши.
Клинок со звоном ударился о плиты пола. Что бы не происходило, оно
оказалось сильнее Берта. Он стиснул зубы и жалобно застонал. Герман
растерянно глядел то на него, то на замершего в дверях учителя.
Только сейчас до него дошло, что тот применяет на Берте свой мощный
ментальный дар, а Германа защищает его артефакт-блокатор. И стоило
ему только об этом подумать, как в мозг будто бы вонзили иглу.
Герман со свистом втянул ртом воздух и осел на колени. Перед
глазами поплыла мутная кровавая пелена.
– Сопротивление бесполезно, –
услышали оба. – Повторю. Ваши объяснения, молодые люди.
Герман слышал его голос сквозь вату в
ушах. Голова гудела и разрывалась на части, к этим жутким ощущениям
прибавился стук где-то в затылке и жжение в глазах. Альберт сжался
в комочек на полу и крепко зажмурился. Яркие всполохи боли,
отпечатывающиеся цветными разводами на внутренней стороне век,
мешали разглядеть, что с ним творилось. Вот он подтянул колени к
груди, вытянул руку, вырвав шпагу из пальцев Гротта, и случайно
разрезал кожу на ладони.
Герман погладил друга по взмокшему
лбу. Бедолага потерял сознание, хотя секунду назад показалось, что
он потеряет жизнь и пару пальцев в придачу. Убедившись, что самое
страшное миновало, он перебросил весь свой гнев на Гротта.
– Какого черта вы творите! Вы его
чуть не угробили! – дыхание перехватило, Герман едва не закашлялся,
но продолжил: – Я вас под инквизицию подведу, если перед этим не
убью своими руками!..