Кот, рванувшись в комнату, прыжками понесся к окну, и,
вцепившись в подол Леркиной рубашки когтями и зубами, буквально
повис на нем. От неожиданности девочка пошатнулась и начала
заваливаться назад. Поняв, что дочь падает, Юля мгновенно пересекла
комнату и успела подхватить ребенка, упав вместе с ней на пол.
Неожиданно кот, уронивший девочку, встав перед ними, начал
подниматься на задние лапы, махая перед собой передними, словно
пытаясь кого-то поцарапать, дико при этом шипя и крича, мявкая
иногда, будто от боли. На его лапах в лунном свете блеснули
показавшиеся огромными изогнутые острые когти. Кот изгибался,
словно от ударов, периодически с криком отскакивая в сторону, но
тут же снова кидался в драку. Со стороны это выглядело неимоверно
жутко. Юля, притянув к себе дочь, отползла к стене, вжавшись в нее
спиной и с ужасом взирая на кота, явно пытавшегося кого-то не
подпустить к ним. Кого-то невидимого…
Прижимая к себе испуганную дочь, на секунду девушка увидела в
залившем комнату лунном свете девочку с двумя косичками, яростно
боровшуюся с котом. До нее донесся задыхающийся от резких
движений и прилагаемых усилий раздраженный детский голосок:
- Не место здесь тебе, защитник! И кровь родная не отменит
проклятия. Сказано: вовеки не вступят на землю проклятую силы
защитные, жизнь берегущие! Уходи, покуда хуже не стало! Не волен ты
здесь находиться! Свидетелями тому и Ветер, и Луна, и сама
Земля-матушка! Нет твоей воли и силы здесь!
Юля моргнула – и все исчезло, только кот продолжал, извиваясь
всем телом, кого-то царапать огромными когтями. В какой-то миг,
жалобно мявкнув, кот словно от сильного пинка вылетел в
распахнутое окно. Все сразу стихло.
Широко распахнутыми глазами Юля тревожно оглядывала комнату,
делая тяжелые, судорожные вздохи. Голова кружилась, сознание вновь
ускользало. От пережитого ужаса на нее словно бетонная плита
навалилась. В глазах потемнело, спина и левая рука налились сильной
тянущей болью, желудок зажгло огнем. Редкое тяжелое дыхание
вырывалось из груди с хрипами, Лерка вдруг стала неимоверно
тяжелой, в глазах все плыло… Словно издалека Юля еще услышала
Леркин крик: «Мама! Мамочка, что с тобой?», - и провалилась в
пустоту.
Непрекращающийся шум в ушах напоминал шум прибоя. «Я на море?» -
удивилась девушка, и сквозь наплывающий шум и грохот вдруг
различила надрывный плач ребенка, зовущего мать. Этот плач
беспокоил ее, и девушка попыталась открыть тяжелые, словно чугунные
веки. Жутко заболела голова. Девушка застонала. Плач стал громче, и
Юля различила уже четко: