Кто-то притащил нашатырь. Резкий запах помог прояснить сознание,
а таблетка валидола, сунутая под язык - немного уменьшить боль в
руке и начать легче и глубже дышать. Спустя время им с дочерью
помогли подняться. Лерка, держась за руку матери, с тревогой
поглядывала на нее снизу вверх, все еще всхлипывая.
- Теть Юль, а с великом чего теперь делать? – спросил вездесущий
Тимошка. – Там колеса всё… в хлам.
- В хлам? – протянула Юля. – Тогда на мусорку его…
Услышав, как, радостно гомоня, мальчишки бросились к поломанному
велосипеду, Юля улыбнулась – на мусорку Леркин велик, конечно,
попадет, но позже и в сильно разобранном состоянии. Но сейчас она
этому даже порадовалась, сама удивившись, что еще способна чему-то
радоваться.
Посчитав, что соседи достаточно высказали дочери за поведение,
ругать ее она не стала, просто обработала ребенку ссадины и
заклеила пластырем самые большие царапины. Накормив и уложив спать
наплакавшуюся дочь, Юля выпила лекарства и тоже прилегла. Но
заснуть не получалось. В голове вертелись слова Ивана Васильевича:
«Она ни живая и ни мертвая. Не человек она, огневка. Сущность,
богами дарованная глупым людям, загубившим и ее, и себя. С тех пор
ни одной Аринки в деревне не было». И что ей теперь с этим
делать?
Внезапно среди ночи Юле на грудь прыгнул невесть откуда
взявшийся тот самый кот. Девушка в испуге подскочила на кровати.
Котяра, спрыгнув с нее на пол, истошно мяукая, начал грызть и
скребсти когтями дверь, пытаясь открыть ее. Еще ничего не соображая
спросонья, Юля, повинуясь инстинкту, бросилась к дочери, каким-то
шестым чувством ощущая беду. И не ошиблась. Стоило открыть дверь,
как кот серой молнией метнулся к Леркиной комнате, и, будь он на
пару кило тяжелее, вынес бы ее дверь с наскока. А так, глухо
стукнувшись о деревянную преграду, буквально взвыл на одной
ноте.
Вбежав в комнату дочери, Юля остолбенела от ужаса, кровь
заледенела, дыхание перехватило. Ее девочка в развевавшейся от
легкого ночного ветерка сорочке стояла на подоконнике раскрытого
настежь окна, широко раскинув руки. Ветер чуть шевелил ее
рассыпавшиеся по плечам волосы, а лунный свет обливал маленькую
фигурку с ног до головы, путаясь в подоле ее длинной ночной
рубашки.
Юля знала, что под их с Леркой окнами проложена каменная дорожка
с высокими каменными зубчатыми бордюрами. Если дочь упадет на них…
об этом она боялась даже думать. Руки и ноги мгновенно заледенели и
отказались слушаться. Замерев, девушка боялась даже вздохнуть.