- Маам… Ну маааам! – заныла Лерка. –
Я с Тимошкой пойду… Пожалуйста!
- Да пускай бежит. Тока с деревни ни
шагу, поняла? – строго спросил он девочку. Та с готовностью
закивала и с надеждой взглянула на мать.
- Тимош, заберешь эту егозу с собой?
– спросила Юля у мальчика. Тот важно кивнул и взял девочку за руку.
– Вот, скажи Тимошке спасибо, иначе никуда бы я тебя не пустила! –
строго сказала Юля и перевела взгляд на дядьку Павла. –
Родственником? А! Ну конечно! Дети-то выросли, своих детей
нарожали… А на Вас что же, проклятие не действует? – с хитрой
улыбкой глядя на него, спросила девушка, сорвав стебелек какой-то
травки.
- На меня-то? – рассмеялся дядька
Павел. – А я на Агафьин-то участок и не ходил ни разу, чего ж
Левонихе ко мне цепляться-то? Да и Аринке я не нужен, потому как я
не Игнатов. Захару-то я не родственник по крови. Дед Кузьма,
который отец Агафьи-то, много детей нарожал. У него их аж
двенадцать человек было. А Агафья старшей самой была, первой
дочерью. Вот все через ее руки-то и прошли. А раньше-то как было?
Лет в девять-десять девок уже полностью на хозяйстве и с детями
оставляли, а сами на поля уходили. А что делать? Да и девке
тренировка хорошая – уж лет в тринадцать порой и замуж выдавали, а
значит, все уметь должна к тому времени.
- Серьезно в тринадцать? – удивилась
Юля.
- Серьезно. В восемнадцать девка уж
перестарком была. Никто такую старую замуж уж не возьмет, -
улыбнулся Павел, хитро взглянув на девушку. – Ну, вдовец разве
только какой, а парни ни… А так – сронила девка кровь – значит,
созрела, детей рожать может. Вот и замуж можно уже. Это бабка
Агафья в девках засиделась. Два года она Захара ждала, потому и
замуж выходила уже старухой – восемнадцать зим ей минуло.
- А этот… младший который… -
нахмурилась Юля.
- Глеб?
- Да, Глеб… Его что, и правда за
печкой заперли?
- Правда. Илья и Петр, старшие
братья, на другое не соглашались. Либо прибить его вовсе, либо
запереть навечно. Очень они за младших сестер боялись.
***
Получив согласие отца, парни стали
думать, как бы так клеть изладить, чтоб упыреныш из нее выбраться
не смог.
- Вот гляди, Петька… Одна стена –
печка, камень, тут он ниче сделать не сможет, верно? – Илья
оглядывался в закутке за печью. Ну как в закутке? Три шага в ширину
да четыре в длину. Прежде там сами братья спали, покуда на печку не
перебрались, опосля тот закуток Маринка себе облюбовала, а теперя
вот младшому отец определил. – Вторая и третья – стены дома. Как
думаешь, смогет он с ними что сотворить?