Мария Викентьевна подхватила генеральский смех, хотя больше всего ей хотелось надавать Кате оплеух.
– Лиза, я рассказывал тебе вчера, – начал Александр Карлович, но Елизавета Прокофьевна снова ничего не услышала.
– Вот сегодня ты выглядишь как настоящая маленькая барышня, – заметила она. И добавила с шутливой строгостью: – Ну-ка, мадемуазель, покажите-ка мне свои руки!
Катя вытянула смуглые загорелые ладошки. Генеральша придирчиво осмотрела каждый палец, но повода для новой шпильки не нашла. Отпустила Катины руки и потрепала девочку по щеке.
– Умница. Так нужно выглядеть всегда, если хочешь найти хорошего мужа.
– Ходить в нарядном платье скучно, – заметила Катя. – И муж мне совсем не нужен. Я хочу стать певицей.
– Лиза, я вчера говорил тебе, – начал генерал в третий раз, но жена оборвала его на полуслове:
– Александр, мы приглашали гостей к обеду, а не к ужину. Веди нас в столовую.
Сиберт бросил на Катю виноватый взгляд, подал жене руку и повел дам через анфиладу пышных комнат. Теплый ветерок вздымал парусами легкие белые занавески, разносил по дому упоительное цветочное благоухание. Мария Викентьевна оглядывала всю эту красоту цепкими зоркими глазами. Последний раз она была в «Ивах» три года назад вместе с Петрушей. Оленьку тогда не пригласили – Елизавета Прокофьевна не жаловала красивую крестницу.
За обеденным столом к ним присоединилась Лили Сиберт в сопровождении английской мисс. Мария Викентьевна вежливо заахала: как девочка выросла, совсем взрослая барышня! Чтобы сравнить рост, поставила рядом с Лили свою Ольгу и продержала девушек рядом целую минуту. Елизавета Прокофьевна лишь весело улыбалась в ответ.
Лиза Собянинова была старшей дочерью в небольшой купеческой семье – двое братьев и одна сестра. Вдовец Прокофий Собянинов к дочке благоволил – цепкого ума девица. Домашние учителя не могли нахвалиться: хватает на лету, задания выполняет прилежно, учит больше, чем задано. К примеру, решено было обучить девочку французскому языку, но как-то само собой вышло, что она выучила еще немецкий и английский. Прокофий был мужик суровый, но перед старшей дочкой терялся. Стоило отцу грохнуть кулаком по столу, как Лизавета каменела и начинала отвечать сквозь зубы по-французски. Или по-английски. Или еще на каком языке, в котором Прокофий было не силен.