Он задержался всего на миг, глянув
белый свиток, когда-то идеально гладкий, несущий какой-то смысл,
ясный лишь создателям. Сейчас тот таким уже не был. И не сказать,
что его красоту изуродовали, нет. Просто смотрелось совершенно
иначе, чуждо и почему-то угрожающе. Наверное, в высеченном
пряталась чья-то эмблема, но ведьмак её не знал.
Ладонь, вокруг которой обвивалась
змея.
Ведьмак, тихо ступая, шагнул на
первую ступеньку, на вторую, сбежал вниз, слыша все творящееся
впереди. И все равно пропустил момент, когда к нему метнулись две
стремительно-белых молнии.
Ратгер, крепче сжав ратовище,
вооружился копьецом. Такие, не особо длинные и удобные, охранцы
возили постоянно, держа на возах с телегами. Отправляясь в патруль
– брали, возвращаясь – убирали. Сейчас, видно, пришел черед ими
работать, да работать хорошо.
Костры полыхали, внутри, сбившись в
кучу, ждали люди. После кровавой охоты там, снаружи, никто не
подумывал удрать, никому не хотелось первым оказаться попробованным
на зубок тварям, потихоньку подбирающимся сюда.
- Слыхал я про таких упыриц, -
сплюнул Поквист, всегда спокойный, а сейчас от дрожи даже попавший
слюной себе же на грудь. – Ох, и попали мы с энтим ведьмаком, ох и
попали. А ведьмака-то, милсдарь Форрель, и след простыл.
Форрель, вернувшийся из темноты белым
аки мука, не ответил. Только стоял с саблей в руки и косился туда,
откуда пришел. И вид купца Ратгеру не нравился, больно уж
пришибленный был вид-то.
Совет о серебре, слышанный Ратгером
краем уха, купец выполнять не торопился. И Ратгер осуждать его не
спешил, не за что. Сколь у него того серебра, а? Кисет, два,
торговал-то купчина за разные монеты, когда менял на товары, но
обернул всю прибыль в звонкую золотую монету, как у купцов водится.
Где ему взять на всех, а? То-то, что неоткуда.
- Костры прогорят…
Когда её голос раздался в первый раз,
кто-то из возниц люто закричал, надсаживаясь в дурном страхе. Было
с чего…
- Костры прогорят, мы придем, -
пообещала упырица, совершенно не прячущаяся в темноту за огненным
кругом, - лучше бы вам самим выйти, не так больно будет.
Ратгер, в кои века не косясь на голое
бабское тело, старался отвернуться. Выдержать взгляд чернющих глаз,
переливавшихся алыми сполохами, было невозможно. Дьяволица лишь
зацепила его самым краешком, а тело обмякло, а ноги чуть ли не сами
потянули Ратгера к ней.