— А вы и мои фрейлины бежите со мной? — спросила она.
Светловолосая голова отрицательно качнулась.
— Нет. Портал рассчитан на двоих, но я не оставлю своего товарища отдуваться за меня.
— И что с вами будет после моего бегства? И с моими фрейлинами?
Летта прекрасно понимала, что ничего хорошего. Наверняка арестуют и допросят, но допрашивать можно по-разному. А если начнут пытать?
— Вряд ли что-то может угрожать леди, — уверенно сказал телохранитель. — Их отправят в Гардарунт, к их отцам.
Или оставят в заложницах как гарантию возвращения принцессы.
— А вас, сэр Яррен?
— Мы тоже не простые наемники. Свою ярость императору придется выместить на ком-то другом.
Не простые, — согласилась про себя принцесса. Младшие лорды горных домов тоже сгодятся на роль заложников.
— И союз Севера с Гардарунтом распадется? — допытывалась Летта. — Император пойдет войной на нас?
— С высокой вероятностью. Но не сразу. Пока будет вестись переписка, нападений можно не бояться. Только если он убедится, что вернуть вас миром не получится, и никакой альтернативы не будет предложено.
Альтернативой может стать только брак с Беатрис. Судя по дворцовым сплетням, Берту можно вычеркнуть как подпорченный товар. Вряд ли сестренка с тем рыцарем читали друг другу стихи по ночам. Зато о Беатрис никаких дурных слухов не ходило. Но будет ли счастлива Виолетта, зная, на какое несчастье обречет сестру? И трех фрейлин. И двух молодых лордов Белогорья.
За ее свободу, за ее невыполненный долг заплатят шестеро. Может быть, заплатят жизнью и честью.
А потом что? За кого ее выдаст замуж брат Лэйрин, когда станет королем Гардарунта? Учитывая его близость с аринтами, наверняка отправит в дикий медвежий край, в глухие аринтские леса, десятой по счету женой какого-нибудь князька?
И она никогда больше не увидит волшебные глаза принца Игинира и радужные сияния, стекающие с его волос. И даже если она научится читать, как какая-нибудь монашка или торгашка, научится древнему языку айров и всему, что знают красивые и образованные южанки и северянки, он никогда об этом не узнает, и в его взоре не вспыхнет восхищение. Принцесса Виолетта навсегда останется для него глупой, никчемной и трусливой куклой.
Какое страшное слово — никогда. И еще страшнее — навсегда.
Яррен внимательно наблюдал за ее пальцами, в смятении мнущими край меховой накидки.