— Я не могу… так… — прошептала она через силу. — Я выполню долг.
— Как вам угодно, ваше высочество, — поклонился телохранитель. — Но знайте, что вы в любой момент можете воспользоваться моим амулетом.
Он сделал шаг назад, к двери.
— Постойте, — спохватилась Летта. — Перед отъездом отец тоже давал мне какой-то амулет. Это было кольцо-оберег.
— И почему вы не воспользовались им, когда на вас напали?
— Я его потеряла там, у пограничной реки, уже на этой стороне. Его уже не найти в снегу. Но, может быть, можно попросить у моего брата такой же амулет? Лэйрин унаследовал не только трон, но и огненный дар. Напишите ему о моей просьбе.
— Хорошо, я напишу и отправлю самой быстрой почтой, через принца Игинира.
— Почему через него?
Летта вовремя удержала другой вопрос: какое отношение имеет канцелярия принца к ней, невесте его отца?
— Потому что ласхи пишут письмена на небесах, — мягко улыбнулся полукровка. — Они называют это «зримая речь». Не бойтесь, их послания видны всем, как северные сияния, но их невозможно понять, если отправитель не подарит вам особый ключ. Они называют его «ключ сердца». Ваш брат получил такой ключ от кронпринца Севера.
Взгляд Яррена стал мечтательным. И Летта его понимала: ей тоже до зуда в пальцах захотелось получить волшебный ключ, чтобы понимать северные сияния.
Но… брат? Лэйрин получил «ключ сердца» от Игинира? За что мальчишке такая радость? Почему смазливому выродку всегда достается все самое лучшее?
«Какое счастье, что мои мачехи долго не живут, особенно те, что не сдержаны на язык», — внезапно вспомнилась насмешка северного принца, и Летта спохватилась. Нет, она больше никогда так не будет думать, это не ее мысли. Это слова старших сестер, люто ненавидевших брата за то, что он стал причиной их разлуки с любимой матерью. А Виолета даже не помнила ни королеву Хелину, ни материнской любви, если она была. А больше Лэйрин ничего дурного ей не сделал. Так за что же ей ненавидеть брата? Тем более сейчас, когда он - ее единственная надежда.
О, она научится сдерживать и гнев, и горе, и радость. Она станет такой же спокойной, холодной и колкой, как сосулька. И никто не узнает ее истинных чувств.
Фиалковые глаза принцессы пристально взглянули в инсейскую то ли синь, то ли зелень — в полумраке долгой полярной ночи и не разберешь.