другим взглядом. Краем глаза я следил за тем ску,
у которого обнаружились способности к мудрости. Но он явно ничего
не заметил. Замену амулетов мы провели быстро. Старые сложили в
бочонок.
- Ты назад? – спросил я Пузо, и тот кивнул в ответ.
- Попробуем пролезть в закрытую комнату, – «пояснил» он.
- Хорошо. Заканчивайте и подходите к храму богини, – кивнул я,
надеясь, что весь наш бредовый разговор не вызовет подозрений.
Всё это время я искрами складывал перед Молчком план действий,
молясь, чтобы «мудрый» ску ничего не почувствовал. План был прост –
довести ску до храма, стараясь держаться поближе к выходу. А потом,
пользуясь мудростью – сбежать.
Вот только ни Харато, ни его воины не были полными дураками. В
храм нас пустили первыми, а когда я и Молчок остановились у входа,
разговорчивый ещё с тремя бойцами подтолкнули нас к хижине.
- Иди давай! – сказал спорщик, ткнув меня остриём копья в
спину.
- Что это значит? – спросил я.
- Ты порченый! Мало ли что вы там сделали! Иди! – ску снова
ткнул копьём, но я проигнорировал его ответ, продолжая смотреть на
Харато. А тот спокойно стоял и разглядывал хижину в центре.
- Харато, что это значит? – повторил я свой вопрос, но ответ
снова пришёл от разговорчивого ску.
- Когда обращаешься к вождю, ты должен вставать на колени,
порченый! Но вождь не будет с тобой говорить – ты его опечалил! А
теперь иди к хижине.
Молчка тоже подталкивали в ту сторону. Я не стал сопротивляться
и пошёл, гадая – можно ли это считать нарушением договора или ещё
нет? Стоило нам оказаться внутри, как Харато спросил что-то на
языке ску у сопровождающих нас бойцов. Те ответили, он снова задал
какой-то вопрос, и они опять дали ответ. А потом он приказал. И это
звучало именно как приказ, а не как вопрос или утверждение. И если
бы я и Молчок не ждали чего-то подобного, то не успели бы ничего
предпринять.
Четыре копья ударились в мой щит, прикрывающий нас двоих – и,
отскочив немного назад, упали на пол. Молчок, прежде чем ску успели
сделать ещё бросок, врезал по ним огнём. Сгустки пламени были
совсем небольшие, но когда у тебя загораются и без того короткие
волосы – сразу забываешь о других вещах и начинаешь тушить.
Это дало нам несколько секунд, чтобы выскочить из хижины. На
бегу ни я, ни Молчок использовать мудрость не умели – она
оставалась там, где мы её сформировали. У Пуза был талант двигать
узор из мудрости, но его с нами не было. Поэтому выскакивали мы,
прикрывшись обычными щитами, а дорогу расчищали моей воздушной
волной. Пусть она и была слабенькой – к тому же, мне мешался ску,
который видел мудрость – но нам всё-таки повезло.