– Не помню! Ладно, подождите здесь. Кстати, почему карабин за плечом? Возьмите на изготовку и будьте внимательны. Смотрите, чтобы к вам откуда-нибудь не подобрались.
В свою очередь подняв пистолет, он направился к тёмному прямоугольнику дверного проёма. Дихлофос силён, как медведь. Не исключено, что он только оглушил его. Сколько ударов он нанёс ему – три или четыре? Хотя какое теперь это имеет значение. Эх, Юлия Иннокентьевна, и надо же было вам оставить сарай незапертым! Но ты и сам тоже хорош, подумал он про себя, ты-то куда смотрел? Да ты про дверь, когда уходили, вообще забыл, а теперь хочешь свалить всё на эту бабу!
Ещё на подходе к двери он стал понимать, что сарай пуст. Но всё-таки заглянул в тёмное его чрево и пробежал глазами по углам.
– Охранника там нет, – сказал он, отступая на открытое пространство и поводя по сторонам стволом пистолета.
– Где же он тогда? Пока вы лазили по яхте, я не спускала с сарая глаз.
– Не знаю. Вполне возможно, засел где-нибудь и наблюдает за нами.
– Но он нам не так уж страшен – ведь у него нет оружия.
– Это ещё неизвестно, есть оно у него или нет. Пойдёмте-ка назад, к домику. Как бы он не опередил нас и не встретил из пулемёта.
* * *
Они повторили недавний путь от сарая, постоянно озираясь и, по мере возможности, двигаясь так, чтобы не подставить себя под выстрелы. Засада могла быть в любом месте. В том числе и в домике – раз Дихлофос способен действовать, то вполне мог забраться в него, пока они ходили туда-сюда. Открыть по ним огонь он может прямо из окна. Или откуда-нибудь сверху, со скал. Опасность теперь виделась на каждом шагу.
– Что вы собираетесь делать? – приглушённо спросила Юлия Иннокентьевна.
– Убраться отсюда. И поскорее. Я думаю, надо взять еды и побольше питья и пойти берегом на север.
– Берегом?! Мне не нравится ваша идея. Мы не успеем пройти и пяти километров, как прилетит вертолёт. Вспомните, что говорил охранник: сегодня ночью, а может, уже вечером, нас должны сбросить в море. Он сообщит прилетевшим о побеге, нас настигнут и расстреляют с воздуха. А потом отправят к акулам. Или просто оставят на берегу – разных стервятников полным-полно и на суше; через день-два от наших тел останутся одни скелеты, а может, не будет и их.
Миниатюра, нарисованная Белогорской, была совсем не радужной.