А вот и воробьи! Стайка серых птах уселась на мачту сухогруза неподалёку от Рыжика.
– Вы ч-чьи? Вы ч-чьи? – вежливо спросил Рыжик.
– А ты чей? Чужак? Чужак? – задиристо чирикнул один из незнакомцев и подскочил к Рыжику с левой стороны.
– Зачем прилетел? – спросил второй и подскочил справа.
– Чуете, какие пёрышки у чужака? Как огонь! – подначил Рыжика третий.
– Какие есть, все мои! – гордо ответил Рыжик. – На свои посмотри, головёшка! В трубе ночевал?
– Ты ещё дразнишься? Бей чужака! – крикнул третий, и местные воробьи напали на бедного путешественника со всех сторон.
Но недаром Рыжик считался первым драчуном в своём городе. Он ловко увёртывался и нападал сам, взмывал вверх и камнем падал вниз – одним словом, дрался, как заправский воздушный ас. Над мачтой парили и жёлтые, и серые пёрышки.
Но силы были не равны. Один из нападавших коварно клюнул Рыжика в затылок, и юный путешественник, трепеща крылышками, свалился на палубу.
С торжествующим чириканьем вражеская стая стала опускаться следом, желая прикончить чужака, но не тут-то было. Огромный чёрный пёс вылетел из-за угла и с громовым лаем набросился на пернатых бандитов. Они в ужасе разлетелись в разные стороны и никогда больше не осмеливались приближаться к сухогрузу.
А Чанга подошла к Рыжику и принялась вылизывать его своим длинным нежным языком.
Рыжик приоткрыл глаза, увидел над собой огромную собачью пасть, но даже испугаться у него не было сил, не то что улететь.
– Ты меня съешь? – спросил он слабым голосом.
– Дурачок! – ответила Чанга на своём собачьем языке. – Друзей не едят.
Моряки вернулись на корабль весёлые и с подарками. Чанге они купили кожаный намордник с длинным поводком.
– Теперь можно выводить тебя на берег, дурашка. Иначе полиция не разрешает.
А Рыжику досталась красивая голубая ванночка, которую поставили рядом с кормушкой воробья.
– В жаркие страны плывём, – пояснил старший матрос Серьга, заполняя ванночку пресной водой. – Купаться будешь, братишка!
Сначала Рыжик отнёсся к подарку с недоверием и делал вид, что не замечает его, но однажды в жаркий полдень, когда все попрятались в тень, с кормы донеслось ликующее чириканье Рыжика.
– Живая вода! Живая вода! Чуд-десно! – надрывался воробышек.
Он плескался в своей ванночке и делал это с таким упоением, что брызги из неё летели во все стороны.