Поляна №4 (10), ноябрь 2014 - страница 19

Шрифт
Интервал

Шагнула на настил вокруг бара, шмякнула на деревяшки сланцами, нагнулась, чтобы стряхнуть песок с ног и замерла, услышав голос. Спина, утвердившаяся на высоком круглом табурете, чуть покачивалась в такт музыке. Бармен поставил на стойку широкий стакан мохито. Она подошла тихонько сзади, хотела просто послушать голос, но мужчина неожиданно развернулся. Шальные, немного пьяные глаза и такая знакомая улыбка. Пляжная сумка выпала из рук, а Оля продолжала стоять столбом и как идиотка улыбалась в ответ. Он притянул за руку и зашептал на ухо. Ничего не разобрала, а уткнувшись в шею, вдыхала родной запах. Она его нашла. Даже если через неделю укатит к жене и детям, сейчас он будет любить только ее.

Анна Галанина 

Левее от фонарного столба

«Чуть южнее севера – Петербург…»

Чуть южнее севера – Петербург,
а восточней запада – Ленинград.
Это стрелка компаса, сделав круг,
повела часами бродить – назад,
где туманней памяти – острова.
Там дома с парадными до сих пор,
и белее снега на Покрова —
свет, летящий сверху в колодец-двор.
В нём и южный ветер тревожно-стыл,
и считать ушедших легко – до ста…
А когда собьёшься – сведут мосты,
и дойдёшь до Аничкова моста…
Поплюёшь в Фонтанку – такая муть…
На коней посмотришь – и всё же, мощь.
И пойдёшь обратно – куда-нибудь,
где чернее вечера будет ночь.

«Всё суета, мой дорогой, всё суета…»

Всё суета, мой дорогой, всё суета…
Твой город – странный, неулыбчивый, и всё ж,
он открывается, когда ты занята —
несёшь свой крест, и что попало, – всё несёшь.
Он принимает. Забирает и даёт —
всё как обычно, дорогой. Но иногда,
кружа Бульварным, вдруг услышишь, как поёт
о чём-то дальнем свиристель на проводах.
И чемодан-верблюд услужливо горбат —
привык летать. Такой вот выдался Пегас…
Везде Арбат, мой дорогой. Везде Арбат —
его штампуют замечательно, на «раз».
И что ни город, – всё один торговый ряд
и небоскрёбы – от велика до мала…
А на Полянке удивительно звонят
колокола, мой дорогой… Колокола.

«Левее от фонарного столба…»

Левее от фонарного столба
и справа от бочонка с рыжим квасом
свернуть туда, где не слышна толпа
и сытый дух московский, дух колбасный.
Вперёд, пока есть силы… Там, пыля,
девчушка жмёт размеренно педали…
А дальше – лес и поле… Нет, поля —
куда ни посмотреть: поля и дали.
И бабушкин, на пять окошек, дом.
А может быть – всех бабушек на свете…
Следующая страница