Россию представлял канцлер светлейший
князь Горчаков, а вот о том, касается турецкой делегации, следует
поговорить отдельно…
За несколько дней до объявленной даты
начала конгресса Европу взбудоражила новость: султан Османской
Империи и девяносто девятый халиф Абдул-Гамид II безвременно
покинул подлунный мир, не выдержав тяжкого груза свалившихся на
него несчастий. Во всяком случае, так было сказано в официальном
заявлении Бурсы (туда после взятия русскими Константинополя
перебралось турецкое правительство).
Газетчики всего мира немедленно
предположили самоубийство султана, сломленного позором военного
поражения; кое-кто говорил и о загадочном недуге, свёдшем его в
могилу за считанные дни. Действительность, как водится, оказалась,
куда проще и очевиднее: Абдул-Гамид, и сам пришедший к власти в
результате дворцового переворота в 1876-м году, вместо низложенного
заговорщиками брата Мехмеда Мурада, разделил участь
предшественника. Только вот в крепость (или, как говорили злые
языки, в дом скорби) его никто заточать не стал – султана прирезали
на пороге собственной спальни.
А, собственно, чего вы хотели? Да, в
первые дни своего восшествия на престол, Абдул-Гамид снискал
всеобщую любовь и популярность. Он посещал казармы, не гнушался
офицерскими застольями, был доступен и прост в обхождении. Но…
катастрофическое расстройство финансов, позорно проигранная война,
утрата основного союзника (Британии, получившей подряд две
чувствительные оплеухи, сейчас не Блистательной Порты) и, главное –
потеря Стамбула, этой жемчужины Империи, пятьсот лет утверждавшей
османское господство в Европе и Азии – кто же спустит правителю
подобное фиаско?
Вдохновитель заговора, опальный
генерал Мехмед Али-паша (султан не простил ему неудачи в обороне
столицы и выгнал в отставку), вернул из заточения брата
Абдул-Гамида и занял при нём должность великого визиря -
единственного, непререкаемого советника по любым вопросам.
Подверженный нервным припадкам, неумеренно пристрастившийся к
спиртному (что совсем уж не подобает правителю правоверных
мусульман), Мурад стал податливой глиной в руках опытного политика
и прожжённого интригана. Но ведь одних интриг мало, и Мехмед
Али-паша отлично понимал, что от окончательного краха Блистательную
Порту может удержать только военный успех. Любой, неважно какой –
но срочно! И несказанно удивился, когда встретил в этом понимание и
сегодняшнего врага, и старых друзей из Берлина – Мехмед Али-паша,
при рождении носивший имя Карл Детрoá, был выходцем из Пруссии, из
семьи гугенотов. В двенадцать лет он поступил юнгой на торговый
корабль, перебрался в Стамбул, где принял ислам и поступил в
военное училище. Именно этот человек возглавил турецкую делегацию в
Триесте – и нет ничего удивительного в том, что он внимательнейшим
образом прислушивался к советам посланцев германского кайзера.
Которые, как понимали все участники конгресса, заранее договорились
с Россией и дули теперь в одну дудку…