– В таком случае счастлив за вас, но я очень спешу, мне нужно на площадь Мобер.
И он мигом ретировался, не в силах более выслушивать излияния Эфросиньи Пиньо.
– А я-то, дура такая, надеялась, что он мне подбросит пару монет на фиакр! А так, на минуточку, ведь он отец моей невестки! – взвизгнула ему вслед Эфросинья Пиньо.
Хотя Робер Доманси по натуре был прижимист, на этот раз вслед за тратами на мебель от Дюфаэля и на конверт для Рафаэля Субрана он замыслил еще одну. Время от времени он предлагал себе маленькую радость: ужин в дорогом ресторане и проматывал при этом бо́льшую часть содержания, которое ему каждый месяц присылала мать. Она тяжко трудилась на перчаточной фабрике возле Узеса и ограничивала себя во всем, чтобы дитятко в Париже ни в чем не нуждалось.
Он спустился на улицу Рояль, рассказывая себе отрывок из пьесы, которую собирался написать на досуге и которая его, несомненно, должна прославить.
– Мерзавец! Подонок! Хам! – прокричала Констанция де Нарцисс своему любовнику.
– Мадам, паровоз ваших оскорблений летит по рельсам моего безразличия, – парировал Адриан Плодоро, смакуя свою реплику, как мятную пастилку.
Робер Доманси, безмерно гордый придуманным диалогом, хотя он и не знал еще, к какому сюжету его пристроить, поступью победителя вошел в ресторан «У Вебера», излюбленное место отдыха художников и поэтов.
Официант принялся настойчиво предлагать ему welsh rarebit – уэльский пивной суп и к нему гренки с сыром.
– Мсье Каран д’Аш его обожает, – доверительно добавил он.
Робер Доманси заметил человека в кремовом костюме, который сидел возле военного – ему раньше говорили, что это сам генерал Галифе, – и поглощал йоркскую ветчину с румынским салатом.
– Нет, благодарю, я возьму сосиски и картофель, жаренный кружками.
– Если я могу позволить себе совет, молодой человек, закажите лучше холодную говядину, если уж не хотите попробовать английское блюдо с мясной нарезкой, это лучшее произведение местной кухни, – посоветовал из-за соседнего столика какой-то аристократ с изысканными манерами.
– Мсье принц де Саган нам льстит, – заметил официант, низко ему поклонившись.
– Холодная говядина хороша для дельцов! – отозвался с другого столика гуляка, сидящий в окружении Франсуа Коппе, Северина, Орельена Шолля и стайки журналистов из «Фигаро» и «Тан». Только поглядите на этих придурков, которые считают себя куда как элегантными с этими гардениями в бутоньерках!