Рассерженно зарычав, я в ярости принялась раздирать когтями
доски в надежде слегка увеличить дырку и выловить этого маленького
нахала. Мышиный Батя все это время сидел в глубине и с интересом
наблюдал за моими потугами, чем бесил еще больше!
Не выдержав натиска, доска с правой стороны поддалась, и я с
утробным низким рыком всунула правую лапу в нору, чтобы достать
добычу. Мышонок наотрез отказался быть добычей и вместо того, чтобы
идти ко мне в лапы, уклонился от когтя и укусил меня за
подушечку.
Взревев не столько от боли, сколько от раздражения, я зачем-то
сунула морду прямо в дыру, грозно рявкнула на попискивающего от
смеха мышиного Батю, угрожающе щелкнула зубами, подалась назад с
намерением сломать все доски в стене, чтобы достать этого мелкого
грызуна, но обнаружила, что застряла!
— Мя-а-ау! — выдала я и в панике попыталась выбраться обратно.
Щель словно нарочно сузилась, поймав мою глупую голову в
капкан.
— Ноэми, — раздался обеспокоенный голос Джерома, и я
застонала.
Нет, ну дважды за день — это перебор!
Даже не знаю, что хуже: насмешки над тем, как я прощалась с
завтраком над тазиком или застрявшая в мышиной норе голова.
Рыжий мышонок смело приблизился, встал на задние лапы и ехидно
запищал, показывая в мою сторону лапой. Из глубин норы выглянули
сотни любопытных крохотных мышиных глаз, и ехидный писк стал
коллективным.
Пятки тролля! Надо мной ухохатываются мыши! Дожили!
В отчаяньи я уперлась передними лапами в стену и предприняла еще
одну попытку высвободить дурную голову. На помощь пришел Джером,
который ухватился за сломанную наполовину доску и потянул на
себя.
Почувствовав, что проем стал шире, я резко дернулась и обрела
свободу.
— Ты в порядке? — присел рядом с расстроенной пардой младший
наследник. Затем поднял руку и нерешительно коснулся моего уха. — У
тебя кровь...
Ухо и вправду немного саднило, подтверждая слова Джерома, но
злость и обида застилали глаза. К тому же в проеме появилась
знакомая рыжая моська. Громко издевательски пискнув, мышонок
выбежал из норки, проскочил между моих лап и, петляя, рванул в
сторону лестницы.
— Мя-уф! — взревела черная кошка и рванула следом.
Преодолев ступеньки, я черной молнией ворвалась в просторный
холл пристройки, опрокинула зазевавшегося дворфа и кинулась за
мышиным Батей. Это уже не было охотой за добычей, это было
преследованием обидчика. А нет ничего смертоноснее, чем задетая за
живое парда!