Или я сам себя утешаю? Как тогда
понимать мутные, непонятные телодвижения, что начинаются вокруг
каспийских нефтепромыслов? Разве Николай не боится остаться без
кредитов Ротшильда? И только ли в своих интересах зачастил ко Двору
мистер Крамп, которого кое-кто здесь уже прозвал за глаза
«Дальневосточным Бёрдом». Говорят, и слухи эти не беспочвенны, что
за спиной пронырливого филадельфийца маячит сам Рокфеллер. И еще
это изгнание Витте…
Я предупреждал парижан, что без
помощи филигранной логики Сергея Юльевича, Ламсдорф - вне игры. И
даже моего политического веса мало, чтобы перебить немецкую карту.
Заход со стороны вдовствующей Императрицы сегодня - не слишком
силен. Что и подтвердилось. Николаша? Этот явно трусит. Чем-то его
Ники пугнул. Владимир? Тот и вовсе в форменной опале. Сергей же
после памятного летнего скандала вокруг земцев и обещания
«представительства», до сих пор строит из себя оскорбленного.
Глупец! За свои интересы нужно бороться! Иначе немцы и американцы
отхватят все. С пальцами. А есть еще и Захаров, обхаживающий
генерала-инспектора. С Сандро он давно на короткой ноге.
Может статься, что сегодня - наш
последний шанс. Мы должны попытаться отыграть партию. Тем более,
идти на слом союза с Парижем – форменное политическое безумие. Это
наш главный козырь. Мсье Бомпар[6] должен
дать в руку. Пусть вспыльчив лотарингец и не столь приятен для
Ники, как его предшественник граф Монтебелло, но я надеюсь, что
ставка француза сыграет…»
Возможно, рассудив на холодную
голову, генерал-адмирал решил бы повременить с пышным праздничным
мероприятием. Например, до возвращения в столицу адмиралов и
офицеров ТОФа – подлинных героев баталий, отгремевших в дальних
морях.
Но, во-первых, это была реальная
возможность для разговора по душам с Ники до неизбежного теперь
прибытия в Питер кайзера. Причем, Николай Николаевич, и Мария
Федоровна, также примут в этом разговоре участие. Французское
влияние при Дворе явно дало трещину. И со столь вопиющей и пугающей
несправедливостью пропарижская часть камарильи мириться не желала.
А кому, спрашивается, понравится резкое сокращение его «кормовой
базы»? Рука, того и гляди, сама потянется к
табакерке…[7]
А, во-вторых, приветственные адреса и
телеграммы от Алексеева, Гриппенберга, Макарова, Безобразова,
Руднева и великих князей Михаила Александровича, Александра
Михайловича и Кирилла Владимировича разбередили его чувственную
душу. Отказать себе в удовольствии поскорее вкусить публичный елей
хора льстивых дифирамбов в свой адрес, еще и в присутствии главного
гонителя-обидчика, Алексей Александрович просто не мог.