Чистая Правда со временем
восторжествует.
Если проделает то же, что грязная Ложь.
В. Высоцкий
Пролог
Царское Село, 22 февраля 1905-го
года
- Спасибо! Спасибо, господа. Я всех
вас также сердечно поздравляю. Да, мир! Слава Богу, все
завершилось. С Победой нас всех!
Да, Петр Павлович, попрошу Вас… Я
сейчас пойду немножко подышать. Погуляю по парку. Один. Будьте
добры, постарайтесь сделать так, чтобы никто не мелькал вокруг. Я
не дальше Фотографического.
- Слушаюсь, Ваше Величество!
- Спасибо… Александр Иванович, Вы
что-то хотели мне сказать? Слушаю Вас.
- Ваше Величество, извините, но вдруг
подумал, что если Вы решили на променад… Просто, Дик с Касей у нас
еще не гулянные, со всей этой суматохой.
- Ясно. Хорошо, прихвачу их с собой.
Поводки длинные в павильоне приготовлены? И не волнуйтесь, рукавицы
я взял…
Тугая, февральская метель захватила в
плен сразу. Прямо с порога овладев всем его существом. И русский
царь остановился перед ней, оглушающей, бескрайней, всесильной,
затопившей все вокруг. Он стоял один. Словно тот маленький мальчик,
из прочитанной в детстве сказки, перед входом в ледяные чертоги
Снежной Королевы.
Он не любил тепло одеваться даже в
лютую стужу. Но в этот раз все-таки уступил настояниям жены. И
правильно сделал. Снег забивался всюду, где мог найти хоть малую
щелку. Слепил глаза, выбивая слезу. Николай глубже надвинул на лоб
любимую кубанку – подарок отца, поправил шарф и поднял воротник
пальто.
«Тонко Спиридович мне хвостатых
провожатых навесил. Молодец!
Кстати, действительно, Гессе наш
совсем неважно выглядит. Хорошо, что Михаил загодя меня предупредил
о его нездоровье. Надо будет обязательно Петру Павловичу дать
отдохнуть. А Александр Иванович хоть молод еще, но и без него
справится вполне. В курс дел и обязанностей дворцового коменданта
вошел, так что, пожалуй, завтра решим этот вопрос окончательно.
Крым, Италия или на воды, пусть Боткин со товарищи определят. Хоть
на целый год, если необходимо…
И все-таки хорошо, что
Алике[3] убедила одеть валенки, -
подумалось, когда буквально через два-три шага высокие двери
царского подъезда растворились в белой, клубящейся пелене за
спиной, - Пожалуй, первая такая пурга в этом году. Да и не пурга
вовсе! Буран, почитай, настоящий. В чистом поле на тройке в этаком
снегу дорогу потерять – ерундовое дело… Но, Господи, какая же
первобытная красота»!