В конце же всей этой омерзительной
возни – гибель Российской Империи и зверское убийство семьи
Государя, твоего брата. Его, Александры и всех пятерых их детей.
Далее - гражданская война. Бегство немногих выживших Романовых и
самопровозглашение себя «императором в изгнании» Кириллом
Владимировичем.
А лично ты, Михаил…
- Стоп!!! Я прошу тебя, довольно! Это
невыносимо… - уставившись невидящим взглядом куда-то поверх головы
Банщикова, бледный как мел экс-наследник Престола Российского
сидел, неподвижно замерев, словно манекен из дорогого бутика, - И
этого не будет. Никогда. Я жизнью своей клянусь, Миша…
- Конечно, не будет. Ибо с дамой этой
ты в ближайшие годы точно не пересечешься.
- Что? Неужели?.. Но как вы могли,
из-за моей потенциальной дурости… женщину!?
- О чем ты? Жива она и здорова. Более
того - получила вдруг, гораздо больше того, о чем могла мечтать в
своей жизни. Если, конечно, вынести за скобки гипотетический брак с
братом Императора, - рассмеялся Вадик, - Только ведь это не более,
чем фантастический сюжетец для слезливого, бульварного дамского
романчика в дешевой обложке, не так ли?
- Слава Богу. Гора с плеч…
- А кто-то думал, что мы соломки не
подстелим, да? Василий Александрович любит говорить в таких
случаях: «На Аллаха надейся, а верблюда-то привязывай».
Хотя, про «бульварный романчик», это
я перебрал, пожалуй, - нахмурил лоб Вадим, до которого внезапно
дошло, что их с Ольгой случай - практически зеркальное отражение
той истории, что приключилась в нашем мире с Великим князем
Михаилом и Натальей Вульферт, - Иногда надо быть более
самокритичным.
- Ай, перестань! Лишь бы сестренка
была счастлива с тобой. Знал бы ты, сколько она натерпелась со
своим принцем. Матушка ведь чуть не силой за него ее выдавала. Я до
сих пор не могу понять – зачем!? Только ли из страха, что Ники
уступит вильгельмовому натиску и отдаст руку сестры кому-то из его
германских или австрийских титулованных женихов? Но разве так можно
было?
Береги мою дорогую Оленьку, Миша, а
со временем мы что-нибудь обязательно для вас придумаем. Я
обещаю.
Но, чтобы Кирилл? Рожденный
лютеранкой?.. Боже, какой бред! И позор…
Громыхнуло за оконным стеклом.
Близилась первая весенняя гроза.
Глава 2. Рыбак рыбака видит
издалека
Женева. Март 1905-го
года
Над серо-стальной, неподвижной, как
зеркало, водной гладью сгущался туман. Его белесая пелена скрыла от
глаз великолепие окружающих Женевское озеро альпийских круч и
ущелий, в одночасье превратив красивейшее место Европы в некое
подобие «финско-шведского» захолустья где-нибудь у Ботнического
залива.