Ни ветерка. Сыро, холодно, тоскливо.
Безлюдно на набережной. В парке Мон-Репо не слышно привычных
голосов гуляющих. И даже крикливые местные чайки притихли,
попрятавшись где-то. Мертвый сезон…
Однако, отсутствие за широкими окнами
ресторации умиротворяющего пейзажа, завораживающего гостей своим
сказочным очарованием и обычно служившего приятным бонусом к снеди,
не огорчало четверых со вкусом одетых мужчин, под бордосское сухое,
запеченную форель и жаркое по-бернски, наслаждавшихся теплом камина
и о чем-то довольно эмоционально беседующих.
Компания, расположившаяся за
единственным в заведении занятым столиком, на стороннего
наблюдателя произвела бы самое положительное впечатление.
По-видимому, сегодня здесь собрались отобедать господа вполне
респектабельные. Возможно, старые друзья, давно не видевшие друг
друга. И каждому было что сказать, и каждому – что послушать. Все
очень мило, деликатно и пристойно. Правда, спорят они между собой
по временам жарко. С жестикуляцией, даже с пятерней по столу…
Вот только парадоксальный юмор
ситуации заключался в том, что как минимум трое из этих щеголеватых
господ были по жизни очными или заочными врагами друг другу. А
четвертый, как минимум для двоих, был врагом классовым. Но Россия,
как известно, издревле страна парадоксов…
Физиономист со стажем, официант Жак,
безошибочно определил в гостях заведения русских. Виной тому был
даже не их «грязноватый» немецкий или легкий акцент. Просто
выходцев с одной шестой части суши в Швейцарии не так уж и
мало.
Нет, конечно же, сейчас их здесь
поменьше, чем сто с лишним лет назад перелезло со штыками и фузеями
через Альпы. И ведут они себя гораздо скромнее суворовских солдат.
Как-никак, - политическая эмиграция. С виду люди серьезные,
интеллигентные. Но нутро дикое, варварское под манишкой не
спрячешь: зря разве полиция Лозанны и Невшателя уже три года ищет,
где их бомбисты готовят свои страшные динамитные снаряды?
Жак утонченно и элегантно делал свою
работу, как обычно рассчитывая на щедрые чаевые от подвыпивших
азиатов. И честно положа руку на сердце, ему было совершенно
безразлично все то, о чем так эмоционально толкуют меж собою эти
господа. Однако у человека, более искушенного в политике, как сама
эта «великолепная четверка», так и тема ее серьезной беседы,
вызвали бы наиживейший интерес.