— Эттель биолог, а не энтомолог, —
авторитетно ответил Нильс, пресекая претензии Поля.
Увидев слезы Эттель, мужчины не
решались нас поторапливать, а стояли и мялись в сторонке, вызывая
во мне недоумение и недоверие своим поведением. Лишь Поль и Рене
стояли рядом и мрачно смотрели на плачущую женщину. Затем Поль
наклонился, сорвал пучок травы и, присев рядом с Эттель, стер
остатки насекомого с ее штанины, оставляя грязные темно-зеленые
разводы, странным образом это успокоило ее, но шокировало меня.
Вытерев слезы, она встала, и мы все дружно продолжили путь. Я же
еще долго шла и размышляла над их поведением.
Любой самец из моей прежней стаи,
окажись в подобной ситуации, начал бы возмущаться ее слабостью и
поторапливать. А они спокойно стояли и молча ждали, когда она
успокоится, при этом явно испытывая неловкость. Но поступок
ледяного Поля совсем выбил меня из колеи. Все его поведение
говорило о презрении к нам, людям, тем не менее, он встал перед ней
на колени и очистил штаны, все делая мягко и спокойно, чтобы не
заставлять нервничать Нильса и Эттель. Мое представление о мире
веров немного, всего лишь на одно деление сместилось в лучшую
сторону. Закралась мыслишка, что возможно не все такие как
представители моей бывшей стаи. Но если я все же ошибаюсь, то
ошибка может стоить мне собственной шкуры.
Когда на землю опустился вечер,
словно кто-то сверху выключил свет, мы уже привычно начали
спотыкаться, и Рене объявил привал. Мужчины быстро организовали
костер, отпугивающий животных, хотя я больше чем уверена, что любые
животные сами добровольно к нам не подойдут, чувствуя в нас
хищников пострашнее. А потом я заметила, как они парами начали
исчезать в лесу, отсутствуя по часу. Судя по всему, выгуливают
своих волков, и от этого открытия стало даже холодно. Ведь во
второй ипостаси обоняние гораздо сильнее, чем в человеческой.
Первая пара, вернувшись с прогулки, принесла освежеванную тушку
какого-то животного и очень быстро начала готовить шашлык, разделав
и насадив мясо на веточки, от запаха которого у нас с Катерсонами
потекли слюни. Особенно у меня, ведь моя волчица давно не ела
нормального свежего мяса. У меня даже зубы зачесались от желания
впиться в один из этих сочащихся жиром и сворачивающейся кровью
кусочков. Но я усиленно делала вид, что совсем не хочу его, глядя
куда угодно, только не на костер. Неожиданно рядом со мной возник
темный силуэт, и я, невольно вздрогнув, повернулась в его сторону.
Рене стоял рядом, а в руках держал две палочки с нанизанным на них
мясом. Присев рядом на корточки, протянул мне обе и глухо тихо
спросил: