Ф-фу… Зря опасался. Неприятное на вид снадобье имело вкус изюма и мяты.
Как освежающая дыхание жвачка. Так что проглотить удалось без напряга. Зато
результат почувствовал почти сразу. Сонную одурь, как после контрастного душа
сняло. Прям захотелось срочно совершить нечто выдающееся. Отжаться от пола с
десяток раз или добровольно вынести мусор. Да что там мусор — я сейчас был даже
готов идти выколачивать ковры…
Хохотнул негромко собственным мыслям, поглядел вперед, чтобы поделится
ощущениями с побратимом и увидел, что прибыли. Во всяком случае, метрах в
двухстах горело несколько костров, вокруг которых сидели орки. Много… С ходу не
посчитать, но не меньше сотни.
Это что же получается? Мы с Гулгадаром сами прискакали, а сепаратисты с
группой поддержки заявились? А как же честь, достоинство и прочее?
— Не многовато ли их?!
— Что? — не сразу понял Гулгадар. — Ааа… Нет… Не волнуйся, остальные не
полезут. Они хотят лишь убедиться, что бой будет честным. К примеру, ты мог
взять свой посох и победить магией.
— А какая разница? — не понял я, мысленно почесывая затылок. Вот же
склеротик. Если б орк не заговорил о нем, я б и не вспомнил.
— Нельзя, — как отрубил Гулгадар. — Победа должна быть добыта только
доброй сталью и кулаками. Иначе племя не присягнет новому вождю. Чтоб подчинить
их себе, нам пришлось бы по очереди драться с каждым воином. А вот если увидят
своими глазами, что мы сильнее их вождей, тогда и доказывать ничего не
придется.
— Тогда, ладно…
Слегка придерживая гиен мы шагом въехали в лагерь. Охраняющие проход
орки посторонились, пропуская нас внутрь. Гулгадар спрыгнул с гиены, намотал
поводья на рожок передней луки седла и шлепком по спине отправил прочь. Гиена
отошла на пару шагов и улеглась на землю, всем видом демонстрируя, что без
хозяина и с места не стронется. Ну, правильно — это ж не лошадь, пастись не
будет.
Стараясь держаться уверенно, я точь-в-точь повторил движения Гулгадара,
а потом встал рядом.
— Хорошего дня, парни! — поздоровался со стражниками тот. — Ваши вожди
еще дрыхнут, небось?
— О, а кто это к нам пожаловал? — донеслось из лагеря. Утренний
полумрак не позволял разглядеть говорящего. Да и костры между нами слепили
глаза. — Сам великий вождь? Извини, что не встречаем стоя на коленях?