На именной гравюре рядом с Николаем I, его наследником и отцом Лизы, служившим тогда в Конном гвардейском полку в Петербурге, изображен не Павел Петрович Ланской, а командир полка Петр Петрович Ланской 4-й – второй муж Н. Н. Пушкиной.
Если родословную отца Лизы вести от рода Толстых, то она сокращается более чем на 100 лет.
Толстые, Молчановы, Дурновы (Дурново), Даниловы, Васильчиковы – потомки выходца из литовских областей Пруссии Индроса, пришедшего в Чернигов в 1353 г. (то есть в XIV в.). Его потомок только в IV поколении Андрей Харитонович «приехал к Москве», где с 1435 г. правил великий князь Василий Васильевич, который прозвал Андрея Харитоновича Толстым. От него пошли Толстые – с XV в., но родословную свою и они ведут с XIV в., от Индроса.
Лиза «сблизилась с молодыми людьми передовых взглядов» не на Высших женских курсах (они открылись в 1872 г.). Преображенского, «которого Лиза полюбила на всю жизнь» (он умер в 1881 г.), звали не Григорием, а Георгием.
Лиза, как и ее муж Я. К. Эфрон, не были членами партии «Народная Воля». Не была Е. П. и членом партии эсеров-максималистов (создана в 1906 г.), не выполняла «различные конспиративные задания партии», не перевозила в Петербург печатный станок в 1880 г.
Она не была «выдана провокаторшей А. Е. Серебряковой»: последняя в год ареста Лили в 1880 г. еще не была провокаторшей и сама скрывалась от полиции.
Я. К. Эфрон не поступал «в Московский университет на физико-математическое отделение», он учился в Московском Императорском Техническом Училище (ныне МВТУ им. Баумана).
Он не был «исполнителем казни по приговору партии провокатора», Яков даже не был причастен к этому убийству. Имя провокатора – Н. В. Рейнштейн, а не Розенкранц. Отойти от революционной деятельности Якова заставило не убийство Рейнштейна, которое, по мнению исследователей, «отяготило его совесть».
В 1885 г. у Лизы и Якова состоялось официальное бракосочетание в греческой церкви г. Марселя. В свидетельстве бракосочетания написано, что он реформатского вероисповедания. Он не был лютеранином.
«Партия (какая? – Е. Ж.) отчасти потеряла интерес» к Е.П., так как уже «не могла рассчитывать на ее деньги». Так объясняют отход Лизы от революционной активности после бегства ее из Москвы в Женеву (на имущество и капиталы ее отца была наложена государственная опека). И возврат «в ряды революционеров» объясняется («во многом») исследователями тем, что «после смерти матери у нее появились собственные средства». Это не так.