Слово«конвой»оказалосьнепонятными я,
удивленно задрав бровь, посмотрела на плюгавого. Тот, зло сплюнув
себе под ноги, пояснил:
—Ну, то
есть пленница, понимаешь?
Получив от меня согласный кивок,
продолжил:
—Бежать
хочешь?
У меня втораябровь сама
собой поднялась. Недоуменно
оглянувшись вокруг,яснова посмотрела на него. Судя по
тому, что произошло дальше, онпо-своемупонял моеудивление и осмотр леса.
—Да не
боись ты,слухайсюдаи скоро будешь свободна аки птица. В полночь я
заступаюв наряд,так что не проспи, девка, такого
удачногомомента больше не будет…
Янаконец-то разобралась, очем он
ведет речьи чего хочет от
меня.Внутрибурлила яростью и ненавистьювторая сущность. Когдаэтот мутный гаддошел до того момента,когда,попав в город, я должна буду передать кое-какую
информацию немцам,яс трудом сдерживалаоборот.
Только когти и клыки все же вылезли наружу. Наотмашь
треснувгадапо
лицу, оставила емунапамятьпять кровавых полосна щеке.Мутныйвзвыл и
бросился от меня прочь,дане
удалось. Схватив его за воротник, рывком притянула к себе и,
приставив кинжал к горлу, прошипела, выплескивая всю ненависть,
ярость и злобу к этомупредателю
своего народа:
—Ты,
мерзкий продажный человечишка, предлагаешь мне предать?
Мне? Да яиз-за таких как ты потеряла всех и все,
чтобыло
дорого. Не дергайся,
маленький вонючий червяк,а
тозубами перегрызу
тебеглотку,хоть ты не достоин этойучасти.
Надавив на клинок,япочувствовала, какножмягко
входит в кожу застывшего,боящегося пошевелитьсячеловека.
С трудом сглотнув, он что-то пытался прохрипеть, но лезвие мешало и
заставлялоегонервничать еще больше. Краем глаза
заметила движение возле нас и, переведя взгляд,наполненный ненавистью и болью, увидела прямо
передсобойГлеба, Виктора и высокого худощавого
мужчину, скоторымонразговаривал передтем, как подойти ко мне «с
допросом».
Людинапряженно смотрели на меня и что-то тихо
говорили. За их спинамипоявлялись другиелюди, в том числе человек в
кожаной
куртке. Он в ужасе смотрел на
меня и предателя и суетливо потирал лицо и шею. Глядя в глаза
Глеба,полные тревоги, злости и странного, непонятного
мне в данный момент теплаи
сочувствия, я прохрипела,
чтобы он понял, в чем
дело:
—Предатель, он хотел, чтобы я тоже предала.
Тварь!
Волна ярости немного утихла и я, наконец, смогла
разобрать, что мне говорит мой воин, пристально