Я умоляюще заглянула в потемневшие от гнева
глаза Глеба, неуверенно подняла руку и погладила его лицо, мягко
касаясь скул, щек и губ. Он устало прикрыл глаза и, прижав мою
ладонь, поцеловал, затем, лизнул ее сердцевинку, вызвав тем самым
лавину горячих мурашек, побежавших к низу живота.
— Любовь моя, пообещай, что отныне между нами не
будет секретов. Никогда!
Я с облегчением выдохнула:
— Клянусь! Больше никаких секретов от
тебя.
Глеб встал и поднял меня на ноги. Забрал у
Виктора одежду, быстро надел штаны и рубаху и босиком пошел со мной
наверх.
Нас встречали удивленные и в тоже время
радостныестерхи.Встречали с заметным облегчением,
ведькаждый
знает, что для меня значит этот сильный, опасный и в
тоже время умный и справедливый человек. Теперь уже бывший человек!
Риол за двое суток провелбольшую
работу, объясняя народу, что
не все люди предатели,которыхнужно и можно ненавидеть, презирать и мстить за
смерть родных и близких.
Друзья и сослуживцыГлеба, каждый своими делами, обаянием или
простымучастием вокружающих, невольно вызвали
уважениеустерхов или хотя бы умерили
ненависть кпереселенцами их командиру. Риолмежду деломподыскал каждому из них побратима для проведения
обряда и попросил их познакомить пришлых воинов с жизнью и
традициями стерхов.
Как только представили
будущего Князя теперь уже своему народу,мы
направились в дом, где плотно позавтракали. Потом Глебрешилсначала в баню сходить и меня с собой позвал, но
я стыдливо отказалась. Он весело хмыкнул про «все впереди» и
ушел.Я заранее попросила
никого не беспокоить ни меня, ни Глеба и забралась в нашу общую
постель, с трепетом ожидаяего.
Муж вернулся скоро, с голым торсом и вштанах,низко
сидящих на бедрах,позволяющих любоватьсяего великолепнымтелом.Ласкатьвзглядомегозолотистуюкожу
состарыми
ранами, оставшимся от его человеческой жизни,
длинныемускулистыеноги,
мощныйторс, грудь стемнымикороткимиволосками,спускающимися узкой
дорожкой запояс.
Подняла глаза кего лицуи
вздрогнула, утонув вгорящих желанием и страстью
сумеречных глазах. Мягкой
кошачьей поступьюмуждвинулся ко мне и,
присев передкроватьюна
корточки,резко сдернул с меня одеяло,
отложилего в сторону, не отрывая от менятемнеющихглаз. Я судорожно облизала пересохшие
губы,пока онснималштаны.Ивздрогнула снова, когда раздался его
тягучий хриплый голос