– Ему примерно полгода, – заявил ветеринар, заглядывая Лу в пасть. Зубы у него были белыми как мел. – Тут какая-то нитка.
– Он съел носок, – пояснил я.
– Рейнджер в заповеднике сказал, что его родители были сторожевыми псами на посадках марихуаны, – провозгласила Нэнси, которая явно гордилась криминальным происхождением Лу.
Доктор Смит послушал ему сердце и легкие.
– Дышит хорошо. В сердце небольшие шумы.
– Это плохо? – спросила Нэнси, вытаскивая насекомое, забравшееся Лу в ухо.
– Марихуана?
– Нет… шумы.
– По большей части, с такими шумами собаки живут совершенно нормально. Но он весь в блохах и клещах, и рана на шее гноится.
Он выдавил из пореза желтоватую жидкость и насухо вытер марлей.
– Какая гадость, – пробормотал я. Нэнси улыбнулась. Она не испытывала никакой брезгливости.
Врач продезинфицировал рану, сделал местную анестезию, чтобы наложить швы. Он действовал размеренно и тщательно, как часовщик: осмотрел порез, удалил омертвевшие ткани, вычистил остатки гноя. Лу пытался вертеться, но не слишком сильно. Он явно не возражал против лечения и вилял хвостом, когда я скармливал ему кусочки сыра.
Брал он их очень мягко. Он вообще был очень бережным, именно поэтому он так хорошо ладил с детьми. Я научил его подбирать предметы с пола, не повреждая их – даже куриные яйца. В ту пору я разрабатывал программу дрессировки для собак, которым предстояло стать домашними помощниками: их надо было обучить, как поднимать с пола очки или доставать еду из шкафа или из холодильника. я практиковался на Лу, чтобы отобрать самые действенные приемы. И, конечно, всегда разрешал ему потом съесть яйцо.
– Рану я зашью потом, сперва надо его выкупать, – сказал доктор Смит. – Иначе чистый шов сделать не удастся.
– Чем мы можем помочь? – спросил я, глядя, как он замазывает порез каким-то густым липким гелем. Лу негромко рыкнул, словно хотел уточнить: «А без купания никак нельзя?»
– Уложите его в ванну и пустите воду. Я принесу шампунь, и постарайтесь не слишком замочить рану.
Вода почернела от блох и грязи, шерсть чуть не забила водосток. Лу и впоследствии не слишком жаловал водные процедуры.
– Гадость, – поморщилась Нэнси, смывая с рук дохлых блох и пытаясь увернуться, когда Лу в очередной раз вздумалось помотать башкой. Капли грязной воды разлетелись веером во все стороны.