Стены приемной были облицованы деревянными плитами с
имитацией шпона, отчего каждого, кто входил сюда, встречал странный
резкий запах, напоминающий запах свежепостеленного линолеума, хотя
вместо него на полу был уложен дорогой паркет с уже отлетевшими в
двух – трех местах дощечками.
Лёва скосил взгляд на ближайший к нему листок на
столе и прочел: «Прошу изыскать возможность выделить для
передвижной бригады слесарей СПМХЗ-23 транзисторный магнитофон
«Весна» с целью поднять культурный уровень. В просьбе прошу не
отказать».
В приемной имелись две
двери, обитые черным кожаным утеплителем. Левая дверь вела в кабинет Генерального
директора, правая – в кабинет Главного инженера.
Прутиков подумал: «Налево пойдешь, коня потеряешь,
направо пойдешь… что там еще предлагал былинный камень
потерять…забыл».
Лена отложила свои бумажки, встала, поправила юбку на
бедрах, наклонилась к селектору, нажала кнопку вызова и сказала в
динамик:
- Евгений Петрович, Прутиков подошел.
Приглашать?
- Приглжджй, - ответил звонким жестяным голосом
Главный инженер.
- Заходите, - перевела Лена на человечий язык
повеление Главного Прутикову.
Лев, поборовшись недолго с креслом, не хотевшим
отпускать свою долгожданную добычу, вырвался на свободу и повернул
направо, так и не вспомнив, что было по легенде записано на камне
из картины Васнецова «Витязь на распутье».
За первой дверью, как обычно в таких кабинетах, сразу
начиналась вторая дверь. Но так как Прутиков был редко в них вхож,
это всегда являлось для него сюрпризом. Вторая дверь настраивала на
то, чтобы еще раз собраться с мыслями и быть готовым ко всяким
неожиданностям.
Недавно назначенный Главный инженер, достаточно
моложавый для такой должности, но отвечающий критериям
номенклатурной моды на обновление кадров, - мужчина от 40…49 лет, -
сидел за своим огромным столом, под стать кабинету. Вдоль стен,
обитых все тем же черным кожаным утеплителем, - они мерзнут, что ли
– подумал Прутиков, чтобы разрядить внутреннее напряжение, -
выстроился ряд стульев на толстых резных лакированных ножках с
богато выглядевшей темно-багровой обивкой сидений и спинок. Стулья
напомнили Лёве кресла в зрительном зале театра, только садятся на
них здесь не зрители, а участники спектакля, и хорошо, если не
драматического.
Прутиков остановился у входа и сказал: