—
Что такое? — удивилась Морена,
с видимым удовлетворением осматривающая
наряд. — Разве теперь молодые
женщины не так одеваются? Ага, — поняла,
свою оплошность, дойдя до обуви,
— здесь и в самом деле что-то
не того... — Богиня пробормотала
шепотом несколько слов и снова щелкнула пальцами.
В то же мгновение опорки
сменились чудесными сафьяновыми
сапожками, чудного зеленого
цвета, а вместо
басурманских шаровар, ее бедра прикрыла
расшитая мальвами праздничная
бархатная плахта.
Увидев
непритворное восхищение на лице юноши,
Морена довольно улыбнулась.
— Ну, что ж, добро пожаловать в мою обитель,
молодец... — и хлопнула в ладоши.
Захар
и глазом не успел моргнуть,
как у дверей,
слово из-под земли,
возникли два гнома.
Ростом величиной с лесовика, только
куда массивнее. И бороды у них имелись
не зеленые, а огненно-рыжие. Гномы учтиво поклонились
Морене и широко
распахнули створки дверей.
Вокруг
богини сразу же зароились оживленные
летавицы. Эфирные красавицы,
наряженные в полупрозрачные одежды
всех расцветок, а то и вовсе обнаженные,
но в неизменных
красных сапожках, со смехом и веселым щебетом
окружили ее, как дети любящую
мать. Двое из них, в лентах золотистого
цвета, учтиво подхватили
Морену под руки, а остальные
завертелись впереди, щедро посыпая ее путь лепестками
цветов. А из дверей замка доносилась быстрая,
плясовая мелодия в исполнении целого
оркестра еще невидимых
музыкантов.
Перестав чему-либо
удивляться, Захар подтянул
штаны и с независимым видом сунулся следом.
Летавицы тут же закружились
вокруг, но прикасаться
не стали. От того ли, что не ведали еще, зачем он здесь, то ли — красоток отпугивали
сурово насупленные брови парня. Только
гномы попытались было заступить парню путь. Но, наткнувшись на решительный взгляд
Захара, уважительно расступились.
Переступив порог жилища Владычицы
Судьбы, Захар очутился
в просторном зале, по-видимому, служившем
сенями дворца. И хоть оконные
ставни по-прежнему оставались
закрытыми, света оказалось
предостаточно. Здесь светилось
все… И громадные
зеркала, обильно развешанные
по стенам, и искусно вырезанные
мраморные колонны, удерживающие
гранитный свод. Даже невидимый потолок
излучал что-то мягкое
и бархатистое. Свет был рассеян
повсюду, как в ненастное зимнее
утро, когда и не поймешь,
что именно разгоняет
тьму: искрящийся на морозе снег, или — набитые ледяными,
блестящими снежинками облака?