Естественно не получив ответа, он тем не менее не обеспокоился и
остался на прежнем месте. Уже хорошо! Я тихо выскользнул из своего
укрытия, взяв на изготовку Дерринджер и прошёл в гостинную. За
столом, спиной ко мне сидел человек средней комплекции, в
коричневом костюме и высоких ботинках. Он не успел повернуться на
шаги, и мне удалось приблизиться вплотную, приставить стволы своей
несерьёзной на расстоянии пукалки к его затылку и нажать спуск.
Выстрел оказался негромким, но отдачей буквально отсушило руку.
Пистолет улетел в одну сторону, а мозги жандарма в другую. "Да,
надо расти, набираться сил, развивать тело. И пока никаких акций,
прав Савинков, исполнителей хватает!" - промелькнуло в голове.
Осмотр места происшествия показал что сделано всё достаточно
чисто и осталось только добавить несколько штрихов и можно уходить.
Тут меня буквально как чёрт под руку толкнул - а почему бы и не
пошкодничать? Ребёнок я или погулять вышел? Только документики ещё
раз переберём, что - то пойдёт в жандармское управление, как - то
списки Бунда и отчёты по связи с британцами, а кое что, товарищу
Красину - пусть изымает Левины заначки, да кое каких злыдней из
обращения!
Следственный пристав, Никита Иванович Прокофьев, был растерян,
похмелен и зол. Этим утром его выдернули из небольшой
кухмистерской, где уважаемый человек собирался поправить своё
пошатнувшееся на государевой службе здоровье тарелкою солянки со
шкаликом охлаждённой водочки. И уже было приступил к исходящему
парком блюду, как примчавшийся вестовой передал срочный приказ от
начальства, явиться к месту преступления немедля. Вестовой был
известный доносчик, а потому, Никита Иванович, за которым скопилось
немало прегрешений перед руководством, тяжко вздохнул, окинул на
последок печальным взглядом побитой собаки своё несостоявшееся
"лекарство" и отправился нести службу.
На месте происшествия было паскудно. Смердело от этого дела так,
что у полицейского чиновника заныло "под ложечкой". В одном из
покойных он с удивлением узнал своего хорошего знакомого, ещё по
учёбе в гимназии, жандармского ротмистра Неплюева, с которым часто
приходилось пересекаться по служебной надобности. Вторым был
молодой ещё человек, явной семитской наружности, и по всей
видимости хозяин жилья. Пикантности ситуации придавало отсутствие
на обоих покойниках одежды, которая впрочем, обнаружилась на полу
спальни, у кровати. Пристав сплюнул : - Содомиты, точно содомиты!
Вот же пакость какая! Да ещё этот жандарм, чтоб ему на том свете
черти наливали, да не опохмеляли! Впрочем, оно поди к лучшему.
Теперь дело наверняка заберёт их собственное управление, а мы люди
маленькие, в их великие дела не суёмся.