– Теперь-то повеселимся! – пропел Оуэн с заднего сиденья.
– Именно что повеселимся! – отозвалась Рейчел. – Прекратим ругань и хорошенько отдохнем. Договорились?
Лоуэлл ухмыльнулся:
– Яволь!
Дорога петляла через целый лес из кактусов, засаженный красивейшими растениями, какие могли встретиться в Аризоне – идеализированный образ юго-западной пустыни, – а затем вела между двумя каменными глыбами, стоявшими, точно караульные, у въезда на небольшую стоянку.
– Круто! – восхищенно проговорил Кёртис.
«И правда круто», – подумал Турман, загоняя машину на парковку, вплотную ко входу в приемную. Он развернул солнцезащитный экран и установил его под лобовое стекло, в то время как остальные вылезали из автомобиля и потягивались.
Строение, в котором разместилась приемная, походило на кирпичный особняк, просторный, словно дом в имении какого-нибудь мексиканского богача. Реата зародилась еще в начале 1920-х простым ранчо, и Лоуэлл предположил, что изначально постояльцев размещали именно в этом строении. Каменная дорожка, засаженная бугенвиллеей с яркими пурпурными цветками, вела к сдвоенным дверям, которые сохранились, наверное, со времен испанской колонизации. По обеим сторонам стояли высеченные из камня кадки с самыми пестрыми цветами, какие только могли повстречаться в пустыне, – и эта радуга из суккулентов и кактусов казалась еще пестрее на фоне унылого бурого самана.
Двое молодых людей в униформах непонятного западного стиля – черные брюки, белые рубашки и бирюзовые ковбойские галстуки – распахнули двери изнутри, и тот, что стоял справа, улыбнулся:
– Добро пожаловать в Реату.
– Спасибо, старина, – отозвался Кёртис, и Рейчел ткнула его в плечо:
– Прекрати.
После уличного зноя прохлада вестибюля казалась изумительной. Лоуэлл лишь теперь понял, что все это время обливался потом, и начал вытирать ладонью выступившую на лбу испарину. Вестибюль был огромен, гораздо больше, чем казался снаружи, – просторнее даже, чем могло показаться по снимкам с сайта и из брошюры. Затемненные лампы посреди высокого потолка бросали тусклые отсветы на богатую зону отдыха: несколько кожаных кресел и два длинных дивана словно доставили прямиком с ранчо Итана Эдвардса[3]. Справа тянулась стойка из красного дерева, над ней висело украшенное зеркало, и все вместе выглядело как бар-салон из какого-нибудь вестерна. Справа находилось окно во всю стену, и стеклянные двери выходили на широкий мощеный двор, а за ним послеполуденное солнце играло бликами на поверхности громадного бассейна, в котором, судя по всему, плавали несколько человек. Прямо напротив входа стоял грубо высеченный камин – теперь он, очевидно, не использовался, – а сбоку от него открытая дверь вела в магазин сувениров.