— Больно, папочка… Больно… Хватит...Больно…
Даже когда что-то хрустнуло, и из-под волос поползло что-то
розовато-серое и густое, увещевания не прекратились, наоборот,
наполнили все своей жалобной безысходностью. Наконец, лопата выпала
из ослабевших ладоней, и Владимир рухнул на колени, оглядывая дело
рук своих, кровь от крови своей, свое почившее дитя, которое
навсегда поселилось в его голове протяжным «Больно, папочка»,
которое он продолжал слышать и поныне.
Женя видела все, что сотворил Владимир с ее дочерью, с малышкой,
которую она носила под сердцем, но не могла пошевелиться от боли.
Ощущения были, точно во влагалище ей загнали бутылку, допинали до
самой матки, а следом — разбили и битое стекло хищно впивается в
мягкие ткани. Голова страшно кружилась. Чтобы понять, что она
потеряла много крови, достаточно было лишь взглянуть на огромную
кровавую розу, нарисованную ее искалеченным телом вокруг люстры.
Плохо ошкуренные доски на потолке также внесли свою лепту — все
бедра были в занозах. Но просто лежать и ждать помощи было
нельзя.
Они видела лицо Владимира, застывшего над трупиком, продолжавшим
скрипеть «Больно!» и понимала, что если сейчас не оттащит его
прочь, то уже никогда не спасет рассудок любимого мужа. Если его и
можно было чем-то вернуть к реальности, отвлечь хоть ненадолго, так
это мольбой о помощи.
— Володя! Володя, помоги… Я… Не могу встать… Володя…
Мужчина встрепенулся, вскочил на ноги, точно очнулся от долгого
сна и посмотрел на Женю, но будто бы не узнал ее.
— Володя… пожалуйста… Я потеряла много крови… Все горит…
— Угу, угу... — мычал он отрывисто, но не смотрел в ее сторону,
а оглядывал кухню, точно что-то искал, — М. Угум.
— Милый, нам надо в больницу. Мне и Артему. Срочно. Ты все
сделал правильно. А теперь нам надо идти, — странным образом Женя
почти не испытывала жалости к собственной дочери, которая теперь
сломанной куклой хрипела в половицы. Слишком много зла та
причинила. Слишком много боли. — Володя, пожалуйста, пойдем…
— Угу-угу... — наконец, мужчина нашел искомое. Им оказались
короткие кухонные ножницы — из тех, которыми вскрывают брюхо дичи и
курице. Осмотрев их, точно видел в первый раз, он опустился на
колени и грубо, в несколько надрезов отчекрыжил красную от крови
прядь волос у собственноручно убитой дочери, спрятал в кулак… Или
не убитой?