Было бы нелепо поправлять их в такой момент и объяснять, что я мачеха. Что бы они сказали? «Принести нашей мачехе чая?»
Джек звал меня Сас, потому что так обращался ко мне Патрик. Каждый вечер, когда я заходила к Джеку, чтобы пожелать ему спокойной ночи, он вытаскивал изо рта соску (мы не отбирали у него «пустышку» почти до четырех лет; это, конечно, было очень плохо, но мы баловали его) и говорил: «Я тебя любу, Сас». И тут же совал соску снова в рот. Каждый раз меня охватывало такое чувство, будто сердце готово разорваться.
Джек был наградой, на которую я никогда не надеялась и о которой даже не мечтала.
В ту ночь, когда у него был приступ астмы, нас отпустили домой лишь на рассвете. Мне не хотелось укладывать Джека в кроватку, и я взяла его в нашу с Патриком кровать, и мы оба заснули. Когда же я проснулась, Патрик уже вернулся из поездки. Он просто стоял рядом и смотрел на нас, и на его лице было выражение нежности, и любви, и гордости, и он сказал: «Привет, родные мои!»
Мне никогда не забыть тот его взгляд.
Два года спустя, через три недели после начала первого учебного года Джека, Патрик просто сказал:
– Думаю, все кончено.
– Что кончено, о чем ты думаешь? – беззаботно спросила я.
Это ведь было совершенно неожиданно. Я даже догадаться не могла, о чем он говорит. О сериале по телевидению? О лете?
Но он имел в виду нас. Между нами все было кончено.
Отвергнутый интимный партнер часто становится преследователем со сложным, переменчивым комплексом желания примирения и мести. (?!! Мести за что? Что он ей сделал?)
Заметки, сделанные Элен О’Фаррел в процессе изучения в «Гугле» мотиваций к преследованию
Больше «микровыражений» не было, а если и были, Элен их не улавливала. Ее сомнения развеялись, как дымок от погасшей свечи.
Первые две недели июля в этом году выдались потрясающими: стояли солнечные дни с чистым синим небом, свежие и хрусткие, как яблоки. Погода идеальна для новых отношений, для того, чтобы держаться за руки в общественном транспорте, да и вообще вести себя так, чтобы рыдали недавно разбитые сердца, а все вокруг закатывали глаза.
Элен копила воспоминания: в особенности страстный поцелуй, когда они, словно подростки, прижались к кирпичной стене возле Музея современного искусства; завтрак воскресным утром – тогда Элен так рассмешила Патрика, что все посетители кафе обернулись и посмотрели на них; игра в карты в чуть пьяном состоянии, завершившаяся в постели; возвращение домой после занятий йогой – и обнаружение огромного букета цветов на крыльце перед дверью с запиской: «Для моей девочки».