Часы стрекочут, будто заело цикаду.
Таня встает и удаляется в кухню. Суется в холодильник. Тот доверху набит всякой всячиной. Она неохотно припоминает, что вроде бы да, отоваривалась, и не в один заход. Она даже нащупывает обрывок тогдашней настойчивой, но непонятной мысли: «сидеть будем долго». И это соображение гнало ее, настегивало и понуждало воздержаться от разбирательства.
Вернувшись, она сообщает:
– Продуктов хватит. С голоду не помрем.
– Когда-нибудь кончатся, – отзывается Шурик с казарменным здравомыслием.
– Это, девушки, зависит от нас, – говорит Таня. – Сверим циклы.
Лида отчаянно мотает головой. Наташа оскорблена.
– У меня полторы недели задержка, – отчитывается Соня.
Наступает ночь. Родоначальники грядущего пня давно устали, однако идут в пререканиях на четвертый круг, а то и на пятый. Консервы вскрыты, чай заварен. Шурик в сотый раз порывается закурить, но Таня шикает на него и напоминает о несовместимости намеченного материнства с табачным дымом. Того подмывает вспылить, но он вспоминает о кодексе офицерской чести и отступает.
Однако бурчит:
– С вашим материнством еще ничего не решили.
– Здесь вообще нельзя курить, – парирует Таня. Лицо у нее гранитное.
У фигуриста не выдерживают нервы. Евгений свирепым махом сметает со своего пятачка тарелку и банку. Он сидит с краю и никого не задевает. Вилка эффектно вонзается в пол и остается дрожать. Ножик в ужасе пляшет к выходу, как звонкая жаба, хотя совершенно не похож.
Может быть, в ком-то еще и осталась толика умиления, пусть даже собственно в докторе, но она слишком мала для смягчения столь бурного порыва.
– Обсуждаем! – рычит Евгений. – Но что обсуждать? Хотите сказать, что это мой правнук – лишайный шишак, лесное дупло?! Урод из кружка «Умелые руки»? Что это, к дьяволу, за блямба такая, откуда взялась эта адская кочка? Из какой она проклюнулась преисподней? Вы слышите – этого нельзя допустить! Тут нечего рассусоливать!
Однако Наташа, видать, уже решила по-своему. Иначе не объяснить, почему она поднимается первой и неспешно идет прибирать, подтирать и складывать.
– Притормози, – кривится Андрей. Его пегая грива встала дыбом. Все давно отбросили церемонии и перешли на «ты». – Я согласен, только как ему помешать?
– Да не слушать его, и делу конец!
– Он посчитал вероятности, – устало повторяет тот. – Девяносто девять процентов успеха.