Вскоре все документы и вещественные
доказательства, касательно покушения на жизнь Ивана Ильича
Ледогорова, затребовала в свое распоряжение ФСБ Российской
Федерации. Избавившись от очередного конкретного «висяка»,
иркутские полицейские утерли потные лбы и облегченно вздохнули.
Пронесло!
Следствие, проведенное федералами,
также никаких положительных результатов не принесло. Вполне
возможно, след, едущий к заказчику преступления и был обнаружен,
вот только вел в такие «горние выси», куда не всякий
государственный чиновник самого высшего ранга может безнаказанно
сунуть свой любопытный нос.
Я все-таки смог попасть на похороны
Деда. Командование войсковой группы пошло мне на встречу,
предоставило двухнедельный отпуск и обеспечило экстренную доставку
на Землю. Хоронили в Москве на Новодевичьем кладбище при
колоссальном скоплении народа. Я знал, что мой опекун не простой
человек, но даже предположить не мог, насколько непростой. Такого
количества представительных лиц в погонах и без, прибывших на
бронированных лимузинах с серьезной охраной, я не видел никогда.
Известные ученые, генералы, олигархи, федеральное правительство
практически в полном составе во главе с премьер-министром – все эти
люди прибыли, чтобы почтить память и проститься с Дедом.
Сами похороны прошли для меня как в
тумане. Я был подавлен и на автомате принимал соболезнования от
незнакомых людей. Видел дорогого мне человека в гробу, усыпанном
цветами, и не мог поверить и принять как реальность, что больше
никогда его не увижу, не услышу его ехидных реплик по поводу моих
глупых мальчишеских проделок.
Во время поминальной трапезы я
специально сел в конце стола подальше от родни. Их показушные
переживания, истерические вопли и фальшивые обмороки буквально
бесили. За время службы мое ментальное восприятие обострилось в
значительной степени. В полевых условиях свойство весьма полезное,
неоднократно спасавшее мне жизнь. Но только не на похоронах
близкого тебе человека, когда родные люди вынуждены демонстрировать
скорбь и печаль, хоть на самом деле испытывают скорее радость и
облегчение, что наконец-то избавились от старика. Впрочем, никакие
они мне не родственники. Был один родной человек. Теперь его нет.
Теперь я один на всем белом свете. Есть боевые товарищи, которых я
могу назвать друзьями, но Деда заменить никто не может.