— В каком смысле трое суток? — пробормотал Коваленко. — Это что
за сроки удивительные?
— Сроки, обусловленные сложившейся на сей час обстановкой, —
охотно пояснил Попутный. — Руководство очень надеется на наш опыт и
оперативность. Нужны пояснения?
— Так хотелось бы. Как я понимаю, нам с вами туда и идти, —
довольно резко сказал Коваленко.
— Именно, — Попутный взглянул на начальника Отдела. — Имеет
смысл продолжить треп в узком кругу?
— Да куда уж уже. — Сан Саныч посмотрел на Женьку. — Земляков,
выйди. На пять минут. Не будем мы твой допуск отягощать…
На турнике во дворе рядовой Земляков сделал энергичный подъем
переворотом и уселся на теплую перекладину. Было почему-то обидно.
А чего, собственно? На фига нам эти допуски? Тут и так, пожалуй, в
Куршевель уже так запросто не прогуляешься.
К турнику подошли мающиеся бездельем комендантские:
— Слушай, Земляк, не знаешь, чего нас завтра в город не пускают?
Совсем уже беспредел навели.
— Да фиг его знает. Сам сижу как пристегнутый. Такой перевод
впендюрили, прямо хоть вешайся, — Женька спрыгнул с турника…
В кабинете было тихо. Светился единственным огоньком «пилот».
Компьютер выключен, лампы выключены. Женька сел в кресло, глянул на
ряд томов словарей. А ведь теперь операцию в Румынии отменят. Без
Варварина смысла нет. Тьфу, черт, никак осознать невозможно.
Наверное, и в опергруппу не возьмут. А зря. У Коваленко это будет
первый Прыжок. Этот, который Виктор Иванович, вообще… Специфику
работы в пересказе и по отчетам-докладам воспринять сложно…
Касимово. Это где-то под Ленинградом. Там сейчас наше
наступление. Женька занимался документами по немецким конвоям из
Таллина. Но тогда общая обстановка только краешком в мозгу
отложилась.
— Ого, так это здесь главный лингвистический центр? — В дверь
заглядывал улыбающийся Виктор Иванович.
— Так точно! — Женька вскочил, одернул форменную куртку.
— О, субординация. Уважаю.
— Товарищ майор, я приказом под ваше руководство уже
выведен?
— Еще нет. Сейчас настучат-подпишут.
— Тогда разрешите отвлеченный вопрос. Или просьбу.
— Давай-давай, формулируй.
— Виктор Иванович, у меня в личном деле написано «психологически
устойчив».
— Серьезно? Хоть и не читал, но верю и поздравляю.
— Читали вы все. Я к тому и говорю. Вы меня, пожалуйста, в
серьезные моменты не прокачивайте. Отвлекает. Я все-таки не
урожденный немец. Работа с переводами полной сосредоточенности
требует. А я все-таки «устойчивый», а не вовсе «непоколебимый».