Погода стояла жаркая и солнечная. Столица задыхалась под властью
южной духоты и сухости. Кире так не хватало свежего ветра.
Прогуливаясь по внутреннему саду, принцесса показала слугам
карточку «Выйти вон», так как
другой не было, чтобы приказать им держаться на расстоянии.
Как только прислуга удалилась, сад затопила гробовая тишина.
Неестественная и такая плотная, что в ней можно было захлебнуться.
Птицы не щебетали, насекомые не жужжали, а листья боялись
колыхнуться. Только шорох собственных вдохов и выдохов, пульс в
ушах и нервное сглатыванние напоминали, что это еще не безмолвие
Бездны.
— Невыносимо тихо, — буркнула Кира и вспомнила веселую песенку
про двух глупых петухов, дерущихся за внимание прекрасной курицы.
Слова в не были презабавные а мотив легким и надоедливым, поэтому
кухарка целыми днями напевала ее, ощипывая птиц.
— Цып, цып. Полетели! Цып, цып. Неужели… — тихонько вытягивала
она самую высокую ноту. — не нужна тебе моя любовь?
Кира с опаской огляделась, вдруг ее кто-то услышит. Но она была
в саду одна. Взгляд натолкнулся на шумоподавляющий темпораль на
столбике. Чуть в отдалении обнаружился второй. И тогда она запела
другую песню, уже не сдерживаясь:
Царь родился совсем некрасивый.
Низкий, хилый, косой и плешивый…
Эту забавную песенку Кира услышала по дороге в Сенторию на
постоялом дворе. Что-то из народного творчества. Дальше слова
запомнились плохо, поэтому она сбилась и продолжила чуть тише:
И не стал мужчиной
С золотой личиной,
Волчий аппетит тому причиной!
А припев врезался в память так, что при всем желании его было
невозможно забыть, как и отделаться от навязчивого мотива, который
крутился в голове не один день. Так что дальше пошло уверенно и
звонко:
Нравиться, очень нравиться,
Кушать Дейону людей,
Царь хоть — не вор, и не пьяница,
Но, он тиран и злодей!
Мы хотели его ублажить —
Сотню девушек в постель подложить.
Дев красивых, молодых,
Свежих, пышных, озорных…
Последняя строка второго куплета напрочь вылетела из головы.
Кира что-то невразумительно помычала, подставила от себя “Наш тиран
неделю кушал их” и радостно перешла к любимому веселенькому
припеву:
Нравиться, очень нравиться,
Кушать Дейону людей,
Царь хоть — не вор, и не пьяница,
Но, он тиран и злодей!
Ест людей он на обед и на ужин,
Убивают для царя непослушных…